Двери с треском распахнулись, и в ресторан с громким топотом ввалилась молодая чета Носорогов. Молодожены огляделись и уселись за ближайший столик. Жених нервно поправлял пестрый галстук и глухо бубнил о том, что кое-кому нужно обломать рога. Невеста всячески его успокаивала и просила не совать рог не в свое дело.
– А их столик, между прочим, обслуживает Ленивец, – злорадно заметил Гарольд. – Вон он, под потолком висит, до сих пор пересчитывает чаевые от вчерашних клиентов. Где ему за нашей Черепахой угнаться! Если он и обслужит этих молодоженов, то только к их серебряной свадьбе... Пойду-ка я, подгоню нашу официантку Черепаху. А то, пока она доберется, все продукты скиснут.
– Пожалуй, ты прав... Поспеши, – кивнул Джерри. – Но мы, кажется, немного отвлеклись, – Мышонок обернулся к Королевскому Удаву. – Продолжайте, пожалуйста, ваш рассказ.
– Полгода назад Сорока на хвосте принесла деду письмо. Дед расписался в получении и тут же вскрыл конверт. Он надеялся, что это по поводу публикации манускрипта: какие-нибудь предложения, рекомендации, варианты ключа... Но из конверта выпали только небольшая записка и засушенный лепесток бархатной розы. Помню, дед удивленно прочитал письмо, скользнул хмурым взглядом по сморщенному лепестку и страшно разозлился. Он кричал, что ему уже осточертели дурацкие шутки, что вместо специалистов-языковедов ему пишут разные шарлатаны, что никто в мире уже не интересуется великими тайнами древних цивилизаций... Он остервенело измял и проглотил конверт, а потом заперся в своей комнате. Сколько я ни стучался, сколько ни шипел под дверями, дед не открывал. Мне ничего не оставалось, как отправиться ночевать к отцу, тем более, что на небе собирались тучи, а ночью разразилась настоящая буря. А утром я узнал, что обугленное тело деда нашли на высоковольтных проводах...
– Конечно же, было расследование? – предположил Джерри.
– Да, – угрюмо кивнул Шарль Лассо. – На теле не было обнаружено никаких следов насилия, поэтому суд присяжных заседателей, принимая во внимание возраст деда и его некоторую рассеянность, признал причиной смерти несчастный случай. Дед, мол, хотел починить проводку и, не соблюдая мер безопасности, заполз на высоковольтную линию. В некрологе так и написано: «Еще один сгорел на работе». Но я-то знаю, что мой дед был очень осторожным, обстоятельным и методичным Удавом. Никогда в жизни он не полез бы чинить проводку во время грозы. Тем более, что никаких повреждений обнаружено не было.
– Это установлено наверняка? – встрепенулся Мышонок Джерри.
– Да, – кивнул Шарль Лассо. – И я обратил внимание присяжных на этот факт. Но следователь предположил, что к моменту смерти дед уже успел все починить. А к моему мнению никто не прислушался. Даже отец...
– А вот и наш обед, – радостно закричал Гарольд, приближаясь к столику с подносом в руках. – Как раз к ужину. Джерри, вот ваша творожная запеканка и коктейль со слезами розового Крокодила, уж не знаю, где такого отыскали... А это моя отбивная котлета. Мосье Шарль, а вы, оказывается, ничего не заказали!..
– Благодарю вас, сударь, я совсем недавно завтракал. Всего месяц назад.
– Месяц назад! – ужаснулся Бульдог. – Сударь, я вижу, вы не делаете из еды культа... Зачем же вы так упорно стремились в ресторан?
– Я хотел послушать музыку, – застенчиво ответил Королевский Удав. – Сегодня здесь выступают всемирно знаменитый пианист Глухарь и тенор Соловей Заваротти. Кстати, вот и они...
На авансцене появились артисты. Пианист взгромоздился на клавиатуру рояля, а Соловей, почистив перышки, встал у микрофона.
Глухарь резво пробежался по клавишам, извлекая из инструмента переливающуюся мелодию. Звуки пронеслись над головами слушателей, заставив жующий и чавкающий зал притихнуть.
Глухарь энергично запрыгал с клавиши на клавишу. Заваротти открыл клювик и выдал первую трель. Тишина наполнилась старинной песенкой – веселой чепухой о путешественнике, который постоянно принимал оазисы за миражи, а миражи за оазисы.
Глухарь деятельно отбивал чечетку на клавиатуре, присоединяясь к пению Соловья только тогда, когда начинался припев. Делал он это с бесшабашностью, граничащей с творческим экстазом.
– И это всемирно известные артисты! – поморщился Гарольд. – Я знал одного деревенского Петуха, который по части подобных частушек дал бы им сто очков форы.
Песня завершилась аккордами, имитирующими начало песчаной бури. Посетители прямо взвились от восторга. Они топали копытами, свистели и оглушительно хохотали.