Приехали Человеки в Москву. Привел отец Человеков в зоопарк.
— Смотрите! — сказал отец. — Вот на пруду, видите, пеликаны, лебеди, белые и черные, фламинго…
— Смотри, папа! — радостно закричали Человеки. — И гуси, и утки, как у нас в деревне. Правда?
Пошли они дальше. Дикобраза посмотрели, страуса, выхухоля, к рыбам пришли.
— Смотри, папа! — обрадовались Человеки. — И у нас такие в реке есть.
— Ну не совсем такие, — сказал отец, показав на вуалехвостов, гурами, меченосцев, макрелей, иглоперов.
— А окуни разве не такие? А ерши? А щуки? А голавли? Разве не такие?
— Ладно, — согласился отец. — Пошли!
На очереди был слон. Потом — зебры, жираф, верблюды, попугаи, павлины, фазаны.
— Смотри, папа! — заявили Человеки. — Куры как у нас, в Дубках.
И так все время:
— А лоси у нас тоже такие есть!
— Ужи как у нас!
— Зайцы, смотри, как наш Петрушка!
— А лягушки, лягушки!
— И суслики! И ежи!
— Землеройки тоже!
— Баран у нас даже лучше найдется!
Идут Человеки по зоопарку, радуются. Всюду старых знакомых встречают.
— Воробьев у нас в Дубках даже побольше будет!
— Ну, воробьи в счет не идут, — сказал отец. — Воробьи здесь по всем клеткам просто так скачут. А вообще-то, видно, вас, Человеки, ничем не удивишь!
Почувствовали Человеки в голосе отца обиду.
— Почему не удивишь? — сказали. — Нам, если хочешь знать, очень эти самые ослики понравились. И пони. Они как наши лошади, только маленькие. Пошли их еще посмотрим?
— Пошли, — обрадовался отец. — И посмотрим, и покатаемся! Хотите покататься?
— Хотим! Хотим! — сказали Человеки. И тут же спросили: — А на мотоцикле мы еще поедем?
О чем не подумал дядя Андрюша Чохов
Ходили Человеки по Кремлю. Запросто ходили, как все взрослые, слушали слова отца:
— Вот в этом доме Ленин жил, Владимир Ильич. Слева там — Набатная башня. Это — Успенский собор. Здесь церковь Ризположения, Благовещенский собор, Архангельский собор, собор Двенадцати апостолов, Потешный двор, здание Арсенала. Да вот слушайте, Человеки, что на доске написано: «Здесь расстреляны юнкерами товарищи солдаты Кремлевского Арсенала при защите Кремля в Октябрьские дни (28 октября 1917 года)».
— А царь-пушка? — спросили Человеки.
— Будет вам и царь-пушка, — сказал отец. — Вот смотрите, колокольня Ивана Великого, Большой Кремлевский дворец, новый Дворец съездов…
У Человеков все в головах перемешалось. И соборы, и башни, и колокольни, и дворцы, и машины — черные «Чайки» и «ЗИЛ-111».
— А царь-пушка? — повторили Человеки.
— Вот царь-колокол, — сказал отец, но не успел договорить.
— А царь-пушка? — настоятельно требовали Человеки. Подошли они к царь-пушке. Колеса раза в три выше роста Человеков. Ствол пушки как огромная труба.
— Вот это да! — сказали Человеки и замолчали.
— Пушка весит почти сорок тонн, — объясняет отец.
Молчат Человеки.
— В старые времена ее называли — Русский дробовик, — говорит отец.
Молчат Человеки.
— Длина ствола, — продолжает отец, — пять метров тридцать четыре сантиметра.
Молчат Человеки.
— А калибр, то есть ширина ствола, — поясняет отец, — восемьсот девяносто миллиметров.
Молчат Человеки.
— Ну что еще вам сказать? — задумался отец. — Да, отлита пушка в одна тысяча пятьсот восемьдесят шестом году…
Посмотрел тут отец на Человеков: что это они, как в рот воды набрали?
И Человеки на отца посмотрели.
— А если мы… Если мы в эту пушку влезем, — сказали Человеки, — и она выстрелит… До Луны мы долетим? Как космонавты?
Отец сначала улыбнулся. Потом сказал:
— Вот об этом Андрей Чохов не подумал! Не предусмотрел!
— А кто такой Андрей Чохов? — поинтересовались Человеки.
— Русский пушечный мастер, который эту царь-пушку отливал, — объяснил отец. — Давно это было, не знал он, что вы на свет явитесь!
Первым Саня высказался:
— И зря дядя Андрюша Чохов не подумал!
Ваня добавил:
— Все в космос летают. А с такой-то пушки даже слона можно запустить!
— Вот уж о чем не подумал дядя Андрюша, так действительно не подумал! — сказал отец. — Вы только не сердитесь на Чохова. Такие времена были!
У главного директора
В самом большом московском магазине сделали Человеки все покупки. И для школы, и не для школы — все, что нужно.
— Теперь, Человеки, в дорогу! — сказал отец. — Пока в Дубки вернемся, стемнеет…
Тут они и потерялись. Не как-нибудь, а все.