Вместо этого видеоролик начинается с силуэта орла, летящего над идиллической английской сельской местностью. А затем появляются руки, которые хватают орла за крылья, и он летит вдоль шоссе, над промышленным городом, а потом в кадр врываются сцены из бунтов 1990-го против подушного налога. Кульминацией становится сцена, где Том, в рубашке и при галстуке, ныряет в темную воду. То, как в ролике соединены политика и сюрреалистические образы, идеально соответствует духу и сюжету песни.
«Как только я услышал песню, я понял, что она не может напрямую рассказывать о деле Дэвида Келли, — говорит Чел. — Мы работали с образами, которые лишь косвенно соприкасались с текстом, а не иллюстрировали его. Мы попытались шире взглянуть на секретность и правительственный контроль в связи с вторжением в Ирак и с другими ситуациями. Для меня видеоролик был скорее обращением к сознанию зрителей, чем призывом к оружию. Мне не нравится бить людей по голове метафорами, но орел — отчасти метафора Дэвида Келли».
Для съемки подводных сцен Том прилетел в Лос-Анджелес. Это было неприятным напоминанием о прежнем опыте работы над клипом «No Surprises» восемью годами раньше. Йорка подвесили и погрузили в глубокий бассейн, окрашенный изнутри черным. «Он был примерно двадцать футов глубиной, а потом они опустили туда же „хаммер" и сняли его снизу, — рассказывает Чел. — Мы старались, чтобы результат был максимально далек от буквальной интерпретации». Для человека, страдающего легкой формой клаустрофобии, задание было нелегким, и, хотя дело пошло на этот раз проще, чем с «No Surprises», Том все равно заранее напрягался. Бассейн был окрашен черным, чего обычно не бывает, так что под водой легко было потерять ориентиры.
«У меня сложилось впечатление, что Том принуждает себя, а он был явно подавлен, — продолжает Чел. — Думаю, он был не уверен, что готов к прыжку в бассейн, но ему пришлось справиться со своим страхом. Я даже не могу судить, насколько комфортно или дискомфортно он себя чувствует перед необходимостью быть подвешенным и опущенным в глубокий бассейн. Полагаю, на первых порах он сильно беспокоился. Насколько помню, мы сделали восемнадцать дублей, и последние три получились просто отлично. В ходе этой работы он все больше успокаивался, я думаю, к концу он стал превосходным ныряльщиком! Том настоящий перфекционист. Немножко освоившись и перестав бояться, он посмотрел отснятый материал и сказал: „Хорошо, давайте попробуем еще раз, по-другому"».
Одна из наиболее незаметных и недооцененных особенностей Тома, которой он обладал на протяжении всей карьеры, начиная с Headless Chickens и вплоть до настоящего времени, — это способность отойти в сторону и позволить талантливым людям самостоятельно делать то, в чем они особенно хороши. Йорк признавал, что не очень-то видит кадр и не имеет талантов к видеорежиссуре, но с помощью исполнительного редактора Дилли Джент он удачно подбирал нужных людей. Чел Уайт говорит, что ему была предоставлена полная свобода снимать и монтировать клип для «Harrowdown Hill».
«Во многих отношениях ситуация была идеальной, — признается он. — Йорку нравились мои идеи, мы обсуждали их и приходили к согласию. С его стороны почти не было редакторского контроля. И это было прекрасно. Думаю, он искал художника, который мог бы действовать самостоятельно и реализовывать нечто, соответствующее его замыслам. Этот проект принес мне глубокое удовлетворение, потому что в нем много моего личного видения».
Видеоролик для песни «Harrowdown Hill» был лишь одной частью рекламной кампании в поддержку альбома «The Eraser», которая имела много сходных черт с прежними аналогичными акциями Radiohead. Независимая компания «XL» , вероятно, хотела бы, чтобы Том дал несколько выступлений, но тот уже отправился в дорогу вместе с Radiohead: они обкатывали песни, которые вошли в следующий альбом группы — «In Rainbows».
21. In Rainbows
В августе 2005 года Том Йорк в своем характерном спонтанном стиле написал на веб-сайте Radiohead, что «на меня накатывают гигантские волны сомнений в себе, и если бы я мог облегчить это состояние простой пилюлей.. . думаю, я бы сделал это» .
Одной из таких «пилюль » стал альбом «The Eraser», но в течение долгого времени оставалось неясным, хватит ли его. «Я столько старался собраться с силами и оторваться от дна, — сказал Том позднее в интервью «New York Times». — Потому что я и в самом деле был в разбитом состоянии. Как бы поточнее сказать — тонул.. . шел ко дну, бездействовал и не мог ничего поделать. Такой бесконечный внутренний монолог, когда твердишь себе какую-то ерунду».
Даже после того, как Том отошел от лихорадочного ритма «The Eraser», ему было трудно вернуться к медленному и мучительному процессу работы, привычному дл я Radiohead. В интервью Джулиану Маршаллу для «NME » Oн сказал, что в начале записи следующего альбома группы ему пришлось заново убедиться, что у Radiohead есть собственная индивидуальность. Иногда она может быть дружественной, иногда нет. Однако в то время Том описывал эту коллективную личность как чудовище, и в его словах было немало горечи.
«Лично для меня труднее всего оставаться частью Radiohead, — признался он. — И я больше в этом не заинтересован. Я пытаюсь понять, что заставляет меня по-прежнему играть в группе. Никто из нас не хочет быть частью Radiohead и больше никем, потому что такое коллективное существо становится настоящим монстром. А кому захочется порождать монстра? Должен быть другой путь, что бы это ни значило!» Однако бездеятельность тоже не являлась выходом из ситуации. Том провел некоторое время вне рамок Radiohead и обнаружил, что не представляет, как заниматься чем-то другим. Группа была его образом жизни с двадцатилетнего возраста. Единственным решением оставалось возвращение в студию, но на этот раз они решили наконец-то сделать все как следует. В последнем альбоме, «Hai l То The Thief», музыканты провели эксперимент, стараясь записать все как можно быстрее, но сейчас они намеревались вернуться к педантичному перфекционизму.
Итак, в феврале 2005 года снова началась знакомая история. Группа вернулась в репетиционный зал с привычной простой программой: создать нечто, радикально отличающееся от предыдущего альбома. Первые несколько месяцев они потратили на попытки сообразить, чем же они хотят заниматься. Но реального прогресса не было. Затем 17 августа, впервые с 2004 года, они пришли в студию. На четвертый день вроде бы наметилось первое продвижение вперед, но это был последний всплеск оптимизма, за которым наступила мрачная полоса.
Тома отвлекало множество разных дел: и работа в организации «Друзья Земли», и приглашение на встречу с Тони Блэром, и запись «The Eraser», и, что более важно, двое маленьких детей. Позднее Джонни Гринвуд заметил, что у них в общей сложности появилось шесть детей со времени последней сессии Radiohead. К 30 сентября музыканты добились единственного, да и то несерьезного признака прогресса — приобретенная ранее «классная доска» была исписана названиями песен. Как и в случае с «Kid А», у ребят были десятки новых идей, но они толком не понимали, что со всем этим делать.
В октябре 2005 года Колин написал на веб-сайте, в блогe «Dead Air Space», что в течение недельной сессии звукозаписи они записывали по одной песне в день. В конце месяца Эд добавил, что они сделали «Bodysnatchers», а Том сказал, что блиц-запись стала «настоящим развлечением».
Среди записанных треков была одна актуальная «идейная» песня, которую поклонники могли купить прямо сейчас. Это был вклад музыкантов в благотворительную акцию «Дитя войны», продолжение идеи композиции 1996 года «Lucky» . Красивая баллада с ведущей партией пианино называлась «I Want None Of This» и давала некоторые подсказки к тому, чего следует ожидать в дальнейшем. По ней ни за что не скажешь, что группа тогда находилась на грани развала. Мелодия медленная и простая, бэк-вокал звучит очень мягко, оттеняя голос Тома, не измененный и ничем не украшенный, так что возникает эффект валлийского хорового пения.