Следующие полсотни лет прошли для него под знаменем "узнай, как живут смертные".
Он пришел к парадоксальному выводу: их сила заключалась в их слабости, а слабость его собственного народа - в его силе.
...Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Смертные еще не успели забыть годы, когда черный неуязвимый дракон выжигал дотла города и страны, посмевшие поклонятся Пантеону. Они звали его Черной Смертью, Ёрмунгандом из рассказов своих мертвых богов. Как оказалось, кое-где ему даже поклонялись, жертвы какие-то приносили...
Для своей цели он решил использовать именно их: тех, кто почему-то решил, что ему нужно их поклонение, что кровь на алтарях окажется в состоянии смягчить его ярость. Чего зря добру пропадать?
Это оказалось до смешного просто: стоило пощадить одних, убить других и страшный змей Ёрмунганд уже не страшилка для детей и кошмар для взрослых, а защитник слабых и угнетенных, зерцало и эталон. Великому Змею нужны живые, дети и старики, мужчины и женщины для проведения экспериментов? - пожалуйста, получите и распишитесь, великая честь стать кандидатами на Возвышение побудит верных последователей чуть ли не в очередь выстраиваться. Божественному Дракону нужны редкие ингредиенты? - не страшно, послушники Ордена Искателей отправятся на поиски необходимого хоть на край света. Лорду-Дракону нужны разумные разных рас, с магическим даром и без, волшебные твари всех видов и уровней силы? - отлично, а то Искателям, кажется, слишком легко и просто живется на свете.
Глупые, глупые смертные...
Выяснилось, что вырастить что-то похожее на дракона из магических тварей возможно - но зародить в этих тупых монстрах искру разума у него так и не получилось. Он не мог проводить исследования постоянно - материал для ритуалов приходилось брать из собственного тела... и далеко не всегда придуманные им схемы могли обойтись одной только кровью. А ему все никак не удавалось обеспечить выживание образцов...
Постепенно он отсеял расы, хуже всего переносящие драконью сущность: бесполезными были признаны эльфы, орки, гномы и зверорасы. Самым перспективным видом оказались люди - самые слабые, самые немощные из подданных его небольшого горного государства, которое уже давно называли не иначе как Драконьим Герцогством: кто с гордостью, а кто и со страхом.
И вот, наконец, настал тот знаменательный день, когда первый опыт увенчался успехом: человеческая девчонка, даже по меркам своего народа еще ребенок, смогла пережить ритуал и трансформацию, умудрилась сохранить рассудок и даже пробудить Дикую магию... правда, очень слабо. Но и это был успех - он уже почти отчаялся...
С новыми силами он взялся за дело - доработал черновой вариант ритуала, окончательно сформировал критерии отбора кандидатов: люди, возраст до двенадцати лет, желательно девочки.
Но даже доведенный до ума ритуал переживала едва половина детей, а те, кому повезло, временами испытывали на себе все прелести поистине страшной фразы: "что-то пошло не так". Больше всех досталось той самой первой девочке... как там ее звали - Элком, кажется? Перестройка организма похерила естественные процессы взросления, навеки оставив ее в детском теле, некоторые из обновленных органов не работали и вполовину расчетной мощности, чешуя, покрывшая все тело, кроме лица, постоянно чесалась, раздражая кожу, а хвост, наоборот, получился слишком длинным, перевешивая тщедушное тело при ходьбе.
Вспоминая то время, дракон понимал, что именно тогда, выхаживая эти наполовину удачные эксперименты... нет, своих детей, плоть от плоти, кровь от крови, - буквально, а иногда и прерывая их страдания, в его глупую тщеславную голову впервые пришла мысль о том, что цена может оказаться слишком высока. Что вечное одиночество последнего истинного дракона - куда более правильный выбор, чем возрождение давным-давно исчезнувшего народа, построенное на детских страданиях.
Ведь то, чего он добился за сотню лет, загубив тысячи жизней - это был всего лишь первый этап. Его план затрагивал не одно и даже не два поколения - несколько сотен лет, трансформацию за трансформацией приближая измененных людей к тому образцу дракона, который он помнил. И на каждом этапе его дети будут погибать сотнями, пока он не подберет нужный ключик к волшебному ритуалу.
Тогда он отбросил эти пораженческие мысли, бессмысленную жалость к расходному материалу, жалким смертным - простым заготовкам для настоящих драконов и продолжил свой труд. Единственной поблажкой совести, которую он себе позволил, было решение приостановить дальнейшие исследования, сосредоточившись на доведении первого ритуала до близкого к идеалу КПД, - слишком противно ныло в груди при виде очередного уродца, едва способного дышать.
Драконье Герцогство - небольшая, не неприкосновенная страна, находилась на юго-западных отрогах Драконьего Хребта и мало контактировала с окружающим миром. Даже Орден Искателей, такой активный еще полсотни лет назад, пришел в упадок - больше не было нужды в поиске кандидатов из иных рас, волшебных зверей и добыче экзотических ингредиентов, все потребное добывалось на месте. Лорд Дракон, уже и сам частенько называющий себя Ёрмунгандом, не следил за тем, что происходило в мире - а потому о пришествии Шестерых Божественных Героев узнал последним... к счастью. Вряд ли бы он смог сдержать свою ненависть к пришельцам. Он отправился бы мстить... непонятно кому, непонятно зачем - записав разумных в смертельные враги только по той причине, что они попали в этот мир тем же способом, что и ненавистный Пантеон. Отправился.... И, скорее всего, проиграл бы - как показало будущее, в сражении с шестью "сотками" ему ничего не светило.
Таким образом, он продолжил свое знакомство с пришельцами, что пришли в этот мир вслед за Пантеоном, со встречи с эмиссаром чудовищ, известных всему миру под именем Восемь Королей Жадности.
Он назвал себя Король-Чародей Ганмара - долговязая фигура в бесформенном рваном черном плаще до пят верхом на здоровенной виверне. О том, что такое дипломатия это полуматериальное существо явно раньше никогда не слышало - когда Ёрмунганд все-таки отправился разбираться с пришельцем лично, тот уже успел вырезать пару пограничных крепостей и городков, предварительно выставив подданным Герцогства нехитрый ультиматум: смерть или рабство.