Пока что он находил мемуары нестерпимо скучными и не обнаружил в них ни малейшего намека на скандал.
Энтони взял письма, завернул их в бумагу, которой была обернута рукопись, и спрятал в чемодан. Затем он запер дверь и в качестве дополнительной предосторожности придвинул к ней стул и поставил на него графин с водой.
Гордясь своей предусмотрительностью, он разделся и лег в постель. Еще раз взглянул на мемуары, но, почувствовав, что веки у него слипаются, положил рукопись под подушку, выключил свет и почти мгновенно заснул.
Часа через четыре Энтони внезапно проснулся. Он не понял, что его разбудило, может быть, звук, а может быть, сознание опасности, сильно развитое у любителей приключений.
Сначала он лежал тихо, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. До него донеслось робкое шуршание, а затем он увидел темную фигуру где-то между собой и окном – на полу, возле чемодана.
Энтони резко соскочил с постели и включил свет. Человек, стоявший на коленях перед чемоданом, метнулся в сторону.
Это был официант Джузеппе. В его правой руке сверкнул длинный тонкий нож. Он бросился прямо на Энтони, который уже полностью осознал опасность. Энтони был безоружен, а Джузеппе заблаговременно позаботился об оружии.
Энтони отскочил в сторону, и Джузеппе промахнулся. В следующую минуту оба, сплетясь в крепких объятиях, катались по полу. Энтони сосредоточил все свои силы на том, чтобы крепко держать правую руку Джузеппе и не дать ему возможности воспользоваться стилетом. Он медленно отклонял оружие и в то же время чувствовал, как другой рукой итальянец схватил его за горло, но, даже задыхаясь, не ослаблял своих отчаянных усилий.
Нож с резким звоном упал на пол. В то же мгновение итальянец резким рывком освободился от захвата. Энтони тоже вскочил, но совершил ошибку, бросившись к двери и преградив противнику путь к отступлению. Он слишком поздно увидел, что стул и графин с водой находятся там же, где он их оставил.
Джузеппе проник через окно и сейчас воспользовался им снова. Когда Энтони отпрыгнул к двери, он выскочил в окно, перелез на соседний балкон и исчез в смежном номере.
Энтони прекрасно понимал, что преследовать его бесполезно. Путь отступления у итальянца был предельно надежный. Энтони бы просто создал себе дополнительные проблемы.
Он подошел к постели, засунул руку под подушку и достал мемуары. По счастью, они лежали там, а не в чемодане. Подойдя к чемодану, он заглянул внутрь, намереваясь извлечь письма.
Тут он тихо выругался.
Письма исчезли!
Глава 6
Тонкое искусство шантажа
Ровно без пяти четыре Вирджиния Ревел, движимая здоровым любопытством, вернулась в свой дом на Понт-стрит. Открыв дверь, она вошла в холл и тут же столкнулась с бесстрастным Чилверсом.
– Простите, мадам, но… к вам один субъект…
Сначала Вирджиния не обратила внимания на существительное, которое употребил Чилверс.
– Мистер Ломакс? Где он? В гостиной?
– О нет, мадам, не мистер Ломакс. – В голосе Чилверса прозвучал легкий упрек. – Мужчина – я не хотел его впускать, но он уверял, что у него чрезвычайно важное дело, насколько я понял, связанное с капитаном. Поэтому я подумал, что вы, может быть, захотите его увидеть, и впустил его. Он в кабинете.
Вирджиния с минуту подумала. Она уже несколько лет была вдовой, и то, что она редко говорила о покойном муже, некоторые понимали так, будто за ее беззаботным поведением скрывается незаживающая рана. Другие истолковывали это в прямо противоположном смысле: Вирджиния, мол, на самом деле не любила Тима Ревела и сейчас считает лицемерием выказывать горе, которого никогда не испытывала.
– Я забыл упомянуть, мадам, – продолжил Чилверс, – что этот человек, по-моему, иностранец.
Вирджиния оживилась. Ее муж находился на дипломатической службе, и они вместе были в Герцословакии незадолго до сенсационного убийства короля и королевы. Вероятно, это герцословак, какой-нибудь старый слуга, для которого наступили черные дни.
– Вы правильно поступили, Чилверс, – одобрительно кивнула она. – Куда вы его проводили, в кабинет?
Легкой, изящной походкой она прошла по коридору и открыла дверь в небольшую комнату, примыкающую к столовой.
Посетитель сидел в кресле у камина. При ее появлении он встал и пристально уставился на нее. Обладая блестящей зрительной памятью, Вирджиния была уверена, что никогда раньше не видела этого человека. Высокий, смуглый, худощавый, явно иностранец, но на славянина не похож. Скорее итальянец или испанец.