Из гостиной вышла София.
— Чем ты тут занималась Джозефина?
— Помогала Нэнни на кухне.
— А я полагаю, ты подслушивала.
Джозефина скорчила сестре гримасу и удалилась.
— С этим ребенком, — вздохнула София, — хлопот не оберешься.
Глава 11
Я вошел в кабинет отца в Скотленд-Ярде и застал там Тавернера, завершающего изложение скорбной повести.
— И что мы имеем? — говорил он. — Я вывернул всех в доме наизнанку — и к чему пришел? — Да ни к чему. Ни у кого никаких мотивов. В деньгах никто не нуждается. Единственное, в чем можно уличить жену Леонидиса и ее молодого человека, — это в том, что последний смотрел на нее бараньими глазами, когда та наливала ему кофе.
— Ну-ну, Тавернер, — вмешался я, — я могу несколько разнообразить вашу информацию. — Можешь? Итак, мистер Чарлз, что же удалось узнать вам?
Я сел, закурил, откинулся на спинку стула и выдал:
— Роджер Леонидис с женой собирались уехать за границу в следующий вторник. У Роджера с отцом произошел бурный разговор в день смерти старика. Старый Леонидис обнаружил какой-то непорядок в делах фирмы сына, и Роджер признал себя виновным.
Тавернер побагровел.
— Откуда, черт побери, ты узнал это? — осведомился он. — Если эта информация идет от слуг…
— Не от слуг, — сказал я. — От личного агента.
— То есть?
— И должен заметить, что, в полном соответствии с канонами детективной литературы, он — или, верней, она, или даже оно — во всех отношениях превзошло полицию… Кроме того, — продолжал я, — мой частный сыщик наверняка держит про запас еще кое-какие сведения.
Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать сразу так много вопросов, что не знал, с какого начать.
— Роджер! — наконец произнес он. Значит, у Роджера рыльце в пушку, да?
Теперь, когда я все выложил, у меня стало как-то нехорошо на душе. Мне понравился Роджер Леонидис. Я вспомнил его уютную, располагающую к приятному отдыху комнату, благодушие и дружелюбие стеснительного великана и понял, что совсем не хочу пускать по его следу гончих псов правосудия. Можно предположить, конечно, что информация Джозефины не заслуживала доверия, но мне почему-то так не казалось.
— Значит, тебе сказал это ребенок? — спросил Тавернер. — Девочка, похоже, в курсе всех происходящих в доме событий.
Эти сведения — в случае их достоверности — в корне меняли ситуацию. Если Роджер действительно, как предполагала Джозефина, совершил крупную растрату в фирме и если старик обнаружил злоупотребления сына, последнему было важно заставить старого Леонидиса молчать и скрыться из Англии до того, как правда откроется. Возможно, Роджер оказался перед необходимостью преступного действия.
Было решено безотлагательно сделать запрос о положении дел в фирме Роджера Леонидиса.
— Ну и шум поднимется, — сказал мой отец. — Это ведь огромный концерн с миллионным оборотом.
— Если фирма действительно обанкротилась, то ситуация проясняется, — сказал Тавернер. — Отец вызывает к себе сына. Роджер с перепугу признается в растрате. Бренда Леонидис в это время находится в кино. Роджеру требуется только из комнаты Аристида пройти в ванную, опорожнить пузырек с инсулином и наполнить его эзерином — и все дела. Или это могла сделать его жена. По возвращении с работы она ходила на ту половину дома, якобы за оставленной там трубкой мужа. Но при этом она могла подменить инсулин на эзерин до прихода Бренды. Клеменси абсолютно хладнокровна и вполне способна на подобный поступок.
Я кивнул.
— Да, скорее всего, это сделала Клеменси. У нее хватило бы выдержки. Вряд ли Роджеру Леонидису пришло в голову отравлять отца таким образом — в этом фокусе с эзерином чувствуется работа женского ума.
— Среди отравителей встречается очень много мужчин, сухо заметил мой отец.
— И все равно, мне кажется, Роджер — не того типа человек. Может быть, они с женой действовали в сговоре.
— Итак, мы имеем вариант леди Макбет, — подытожил отец после ухода Тавернера. Клеменси Леонидис показалась тебе похожей на эту героиню, Чарлз?
— Не особенно, — ответил я. — Леди Макбет была по сути своей алчной женщиной. Клеменси Леонидис не такая. Непохоже, чтобы она стремилась к обладанию чем-либо.
— Но ведь она может страстно желать безопасности мужа?
— Это да. И она может быть… Жестокой.
Каждый из нас жесток по-своему — вот что говорила София.
Я поднял глаза и встретился взглядом со Стариком.
— О чем ты задумался, Чарлз?
Но я не ответил ему.