Альфред смотрел на отца во все глаза.
— Я же сказал — все мои отпрыски! Не можешь отгадать? Конечно Гарри. Твой брат Гарри!
Альфред побледнел.
— Гарри… — заикаясь, произнес он. — Только по Гарри.
— Гарри собственной персоной!
— Но мы же считали, что он умер!
— А он, представь себе, жив!
— И ты пригласил его сюда? После всего, что случилось?
— Блудный сын — ты это хотел сказать? Ты прав! Мы должны приготовить ему достойную встречу. Мы должны заколоть откормленного теленка, Альфред.
— Он дурно вел себя но отношению к тебе… ко всем нам. Он…
— К чему перечислять его проступки? Их не перечесть. Но на Рождество, как ты помнишь, грехи прощаются. Встретим блудного сына тепло и радушно.
Альфред встал.
— Да, это и правда сюрприз, — пробормотал он. — Я и представить себе не мог, что Гарри когда-нибудь вернется в эти стены.
Симеон подался вперед.
— Ты никогда не любил Гарри, верно? — мягко спросил он.
— После того как он вел себя по отношению к тебе…
— Что было, то прошло, — усмехнулся Симеон. — Ведь так должно быть на Рождество, не так ли, Лидия?
Лидия тоже побледнела.
— Я вижу вы тщательно продумали нынешний праздник, — сухо заметила она:
— Я хочу, чтобы вокруг меня была вся моя семья. Хочу мира и доброжелательности. Я старик. Ты что, уже уходишь, мой дорогой?
Альфред поспешно вышел. Лидия на секунду задержалась, прежде чем последовать за ним.
— Он расстроился, — кивнул Симеон вслед удаляющемуся сыну. — Они с Гарри никогда не ладили. Гарри любил дразнить Альфреда. Говорил, что Альфред тугодум, зато действует наверняка.
Лидия шевельнула губами. Она хотела что-то сказать, но, заметив на лице старика жадное любопытство, сдержалась. Ее умение владеть собой, видела она, его расстроило. И потому позволила себе заметить только:
— Заяц и черепаха? Но ведь в конце концов состязание выигрывает черепаха.
— Не всегда, — отозвался Симеон. — Не всегда, дорогая моя Лидия.
— Извините меня, — улыбнулась Лидия. — Пойду посмотрю, как там Альфред. Он всегда расстраивается, когда слышит что-то неожиданное.
Симеон усмехнулся.
— Да, Альфред не любитель перемен. Ему по душе привычный темп жизни.
— Альфред очень предан вам, — заметила Лидия.
— Тебе это кажется странным?
— Иногда, — сухо отозвалась Лидия и вышла из комнаты.
Глядя ей вслед, Симеон тихо хмыкнул и потер ладони.
— До чего интересно! — пробормотал он. — До чего интересно! Меня ждет очень забавное Рождество.
Он с трудом поднялся и, опираясь на палку, медленно прошаркал к стоявшему в углу большому сейфу, набрал шифр, отворил дверцу и дрожащими пальцами нащупал что-то внутри.
Вытащив небольшой замшевый мешочек, он развязал его и высыпал на ладонь горсть необработанных алмазов.
— Не спешите, мои красавчики, не спешите… Вы все по-прежнему мои друзья. Отличные были тогда денечки… Отличные. Вас не будут обрабатывать и шлифовать, друзья мои. И не будете вы украшать шеи и пальцы женщин или висеть у них в ушах. Вы принадлежите мне. Мои старые друзья! Только вы да я знаем кое-что такое, чего не знают другие. Говорят, я старый я больной, но ничего, я еще поживу. Жизнь во мне еще теплится. И я не могу отказать себе в удовольствии еще разок позабавиться. Еще разок…
Часть II
ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ ДЕКАБРЯ
1
Раздался звонок, и Тресилиан направился к двери. Звонок был непривычно настойчивым, и не успел старый слуга пройти через холл, как в дверь снова позвонили.
Тресилиан вспыхнул. Кто позволяет себе так нетерпеливо звонить в дом джентльмена?! Если это опять кто-нибудь из рождественских попрошаек, он им сейчас задаст!
Сквозь матовое стекло верхней половины двери был виден силуэт рослого мужчины в шляпе с опущенными полями. Тресилиан открыл дверь. Ну точно, решил он, очередной разносчик товаров! Да еще в таком дешевом и вульгарном костюме!
— Будь я проклят, если это не Тресилиан, — произнес незнакомец. — Как поживаешь, Тресилиан?
Тресилиан уставился на него во все глаза. Глубоко вздохнул и снова всмотрелся. Дерзкий, высокомерный подбородок, нос с горбинкой, нахальный взгляд. Да, все это он видел много лет назад. Тогда черты эти, пожалуй, были менее резкими…
— Мистер Гарри! — ахнул он.