Кругом все спали, пароход спокойно плыл по широкой реке в туманном свете луны. Мы, не говоря друг другу ни слова, пробрались на верхнюю палубу над кормой и уселись там на световом люке. Нам не нужно было ничего говорить друг другу, каждый из нас отлично понимал, на что мы пошли. Бэд Диксон проснется, обнаружит кражу и бросится сюда, к нам, – этот человек никого и ничего на свете не боялся. Он прибежит сюда, и либо мы должны будем выбросить его за борт, либо он попытается убить нас. При этой мысли меня начинала пробирать дрожь, потому что я не такой храбрец, как некоторые, но я слишком хорошо знал, чем все для меня кончится, если я покажу, что струсил. Я надеялся только на то, что пароход где-нибудь пристанет и мы сможем ускользнуть на берег и избежать таким образом схватки с Бэдом Диксоном. Но надежды на это было мало – на Верхней Миссисипи пароходы редко пристают к берегу.
Время шло, а Бэд Диксон не появлялся. Уже рассветать начало, а его все не было.
– Черт меня побери! – говорю я. – Что ты думаешь по этому поводу? По-моему, здесь что-то не так!
– Ах, дьявол! – восклицает мне в ответ Гэл. – Уж не думаешь ли ты, что он обдурил нас? Разверни-ка бумагу!
Я разворачиваю, и – бог мой! – в ней нет ничего, кроме двух кусочков сахара. Вот почему Бэд Диксон мог сидеть там и спокойно спать всю ночь! Здорово, а? По-моему, очень здорово! У него заранее был заготовлен второй такой же пакетик, и он подменил его у нас под носом.
Мы поняли, как он нас обдурил. Однако надо было что-то придумать, какой-то план. Так мы и сделали. Мы решили, что завернем бумагу точно так, как она была, тихонечко проберемся обратно в каюту, положим ее на старое место, на койку, и притворимся, что мы и не подозреваем, что он обдурил нас и посмеивался над нами, притворяясь, что храпит. А потом мы уж ни на шаг не отстанем от него и в первую же ночь, как окажемся на берегу, напоим его, обыщем и заберем брильянты. Ну, а потом придется прикончить его, если это не будет слишком рискованно. Если нам удастся отобрать у него добычу, волей-неволей от него нужно будет избавиться, а не то он наверняка будет нас преследовать и так или иначе прикончит нас. По правде говоря, я не очень-то надеялся на этот план. Напоить-то мы его напоим – от выпивки он никогда не откажется, – а что толку от этого? Его можно хоть год обыскивать и так и не найти…
Вот тут-то меня и осенило, я чуть не задохнулся от волнения! Мне в голову пришла такая догадка, что я почувствовал, словно у меня мозги все перевернулись. И, черт побери, я сразу обрадовался и успокоился. Понимаете, я сидел, сняв сапоги, чтобы ноги немного отдохнули, и как раз в этот момент я взял один сапог, чтобы надеть, и случайно глянул на каблук. Тут меня и осенило! Вы помните о той маленькой отвертке?
– Ну еще бы, конечно! – в возбуждении воскликнул Том.
– Так вот, когда я взглянул на этот каблук, я понял, где он спрятал брильянты! Смотрите на мой каблук. Видите, здесь есть стальная пластинка, и прикреплена она маленькими винтиками. У Бэда нигде больше не было винтиков, кроме как на каблуках. И раз ему понадобилась отвертка, то я, кажется, догадался, для чего.
– Гек, вот здорово! – воскликнул Том.
– Надел я, значит, свои сапоги, мы спустились вниз, пробрались в каюту, положили бумажку с двумя кусочками сахара на койку, уселись сами и тихо, спокойно слушаем, как храпит Бэд Диксон. Очень скоро уснул и Гэл Клейтон, но я держался. Никогда в жизни я не был таким бодрым, как тогда. Я надвинул шляпу пониже, чтоб не видно было лица, а сам шарю глазами по полу, ищу обрезки кожи. Долго я так высматривал, даже начал подумывать, что, может, моя догадка неправильна, и наконец все-таки заметил их. Кусочек кожи лежал у стенной перегородки, почти такого же цвета, как ковер. Это был маленький круглый кусочек, не толще моего мизинца.
Значит, на месте этого кусочка лежит сейчас брильянт, сказал я себе. Через некоторое время я увидел и вторую такую же пробку.
Нет, вы подумайте, какой хладнокровной продувной бестией оказался этот Бэд! Он продумал весь свой план и заранее знал, что мы будем делать; и мы, как два идиота, точно проделали все, как он хотел. Он остался сидеть в каюте, и у него было сколько угодно времени, чтобы отвинтить стальные пластинки на своих каблуках, вырезать в них две ямки, запрятать туда брильянты и привинтить пластинки обратно. Он дал нам украсть кусочки сахара и сидеть потом всю ночь ждать его, чтобы выбросить за борт. И клянусь дьяволом, мы именно так и сделали!
По-моему, это было здорово хитро придумано.
– Еще бы! – с восторгом воскликнул Том.
Глава IV
Трое спящих
– Так мы весь день и просидели, притворяясь, что наблюдаем друг за другом. И должен вам сказать, что для двух из нас это была паршивая работа и нам было чертовски трудно притворяться. К вечеру мы высадились в одном из маленьких городков в штате Миссури, не доезжая Айовы, поужинали в местной гостинице и взяли себе наверху комнату с койкой и двуспальной постелью. А когда мы туда отправились – впереди хозяин с сальной свечой, а за ним все гуськом, причем я последним, – я спрятал свой саквояж в темной прихожей под столом. Мы запаслись виски и сели играть в карты по маленькой. Но как только Бэд начал пьянеть, мы перестали пить, а его продолжали угощать. И так мы его угощали, пока он не свалился со стула и не захрапел.
Тут мы и приступили к делу. Я предложил разуться, чтобы не шуметь, и снять с Бэда сапоги, чтобы легче его было переворачивать и обыскивать. Так мы и сделали. Я поставил свои сапоги рядом с сапогами Бэда, чтобы они были под рукой. Потом мы раздели Бэда и принялись шарить по его карманам, в швах, в носках, в сапогах, в его вещах – повсюду. Брильянтов нигде не было. Когда мы нашли отвертку, Гэл мне и говорит:
– Как ты думаешь, зачем она ему понадобилась? Я сказал, что понятия не имею, а как только он отвернулся, сунул ее в карман. Наконец Гзлу все это надоело, у него что называется руки опустились, и он мне говорит:
– Пора бросить это дело. А я только этого и ждал. И говорю ему:
– Есть одно место, где мы еще не искали.
– Где?
– У него в животе.
– Ах, черт меня побери! Мне это и в голову не пришло. Вот уж когда мы до них добрались! А как мы их достанем?
– А вот как, – говорю ему, – ты оставайся здесь с ним, а я пойду разыщу аптеку, и там я наверняка достану кое-что, чтобы его вывернуло наизнанку вместе с брильянтами.
Гэл согласился на этот план, и тут я прямо у него на глазах надеваю сапоги Бэда вместо своих, и он ничего не замечает. Сапоги оказались немного велики мне, но хуже было бы, если б они были малы. В прихожей я прихватил свой саквояж и через минуту уже был на улице и припустил по дороге вдоль реки со скоростью пять миль в час.
Так вот, должен вам сказать, это совсем не такая плохая штука – ходить на брильянтах. Прошло минут пятнадцать, и я подумал, что отмахал уже больше мили, а в той комнате в гостинице все спокойно. Еще пять минут, и я сказал себе, что нас разделяет уже гораздо большее пространство, а Гэл начинает удивляться, что могло со мной случиться. Еще пять минут – и я представляю себе, что он уже беспокоится – ходит, наверное, по комнате. Еще пять минут – я одолел мили две с половиной, а он уже в полном волнении – не иначе как ругается последними словами. Еще немного – и я себе говорю: прошло сорок минут – он уже понимает, – тут что-то неладно. Пятьдесят минут – и он наконец догадался! Он решил, что, пока мы обыскивали Бэда, я нашел брильянты, спрятал их в карман и виду не показал. Теперь он бросается в погоню за мной. Он начнет разыскивать в пыли свежие следы, но они с таким же успехом могут повести его вниз по реке, как и вверх.
И вот тут-то я увидел человека, который ехал навстречу мне на муле, и я, не подумав, вдруг бросился в кусты. Такая глупость! Когда этот человек поравнялся со мной, он остановился и некоторое время ожидал, пока я выйду, а потом поехал дальше. Только я уж больше не веселился. Я сказал себе, что этой глупостью испортил все дело, что не миновать мне беды, если только этот человек повстречается с Гэлом Клейтоном.