— Где твой шлем?
— Оставил внизу.
— О господи!
— Да ну же, возьми себя в руки. Ручаюсь, что это был не Уолтер. С какой стати ему было приходить домой в это время? Ведь он никогда не приходит среди дня?
— Никогда.
— Ну вот. Голову даю на отсечение, что это была ама.
Она чуть заметно улыбнулась. Его теплый, обволакивающий голос немного, успокоил ее, она взяла его руку и ласково пожала. Он дал ей время собраться с силами, потом сказал:
— Ну знаешь, надо на что-то решаться. Может, выйдешь на веранду, оглядишься?
— Мне кажется, если я встану, то сразу упаду.
— Бренди у тебя здесь есть?
Она покачала головой. Он помрачнел, чувствуя, что теряет терпение, не зная, как быть. Вдруг она крепче стиснула его руку.
— А если он там дожидается?
Он заставил себя улыбнуться и отвечал тем же мягким, ласкающим голосом, силу которого так хорошо сознавал:
— Ну, это едва ли. Да не трусь ты, Китти. Не мог это быть твой муж. Если бы он пришел и увидел в прихожей чужой шлем, а поднявшись наверх, обнаружил, что твоя дверь заперта, уж он не стал бы молчать. Конечно же, это был кто-нибудь из слуг. Только китаец мог повернуть ручку так осторожно.
У нее немного отлегло от сердца.
— Не очень-то это приятно, даже если это была ама.
— С ней можно договориться, а в случае чего я ее припугну. Быть правительственным чиновником не так уж сладко, но кое-какие преимущества это дает.
Наверно, он прав. Она встала, повернулась к нему, протянула руки, он обнял ее и поцеловал в губы. Она задохнулась от счастья, как от боли. Она боготворила его. Он отпустил ее, и она пошла к двери. Отодвинула засов, приоткрыла ставень, выглянула. Ни души. Она скользнула на веранду, заглянула в туалетную комнату мужа, потом в свой будуар. Пусто и там и тут. Она вернулась в спальню и поманила его:
— Никого.
— Скорее всего, это был обман зрения.
— Не смейся. Я до смерти перепугалась. Пройди в мой будуар и подожди там, я только обуюсь.
2
Он послушался, и через пять минут она тоже пришла в будуар. Он курил папиросу.
— Ну что, получу я теперь бренди с содовой?
— Да, сейчас позвоню.
— Тебе и самой не мешало бы выпить.
Они молча дождались, пока явился бой и, выслушав приказание, вышел из комнаты, а потом она сказала:
— Позвони в лабораторию, спроси, там ли Уолтер. Твоего голоса они не знают.
Он взял трубку, назвал номер. Попросил к телефону доктора Фейна. Положил трубку и сообщил:
— Ушел еще до завтрака. Спроси боя, приходил ли он домой.
— Боюсь. Странно получится, если он приходил, а я его не видела.
Бой принес поднос с напитками, и Таунсенд налил себе стакан. Предложил и ей, но она отказалась.
— Как же быть, если это был Уолтер? — спросила она.
— Может, он посмотрит на это сквозь пальцы?
— Кто, Уолтер?
В ее голосе прозвучало сомнение.
— Мне он всегда казался человеком застенчивым. Есть, знаешь ли, мужчины, которые не выносят сцен. У него хватит ума понять, что устраивать скандал — не в его интересах. Я ни на минуту не допускаю, что это был Уолтер, но, даже если это был он, сдается мне, что он ничего не предпримет. Просто оставит без внимания.
Она отозвалась не сразу.
— Он в меня сильно влюблен.
— Ну что ж, тем лучше. Ты усыпишь его подозрения.
Он подарил ее той чарующей улыбкой, которую она всегда находила неотразимой. Улыбка была медленная, она возникала в его ясных синих глазах и зримо спускалась к красиво очерченному рту, обнажая ровные мелкие белые зубы. Очень чувственная улыбка, от которой у нее все таяло внутри.
— А мне все равно,— сказала она почти весело.— Дело того стоило.
— Это я виноват.
— Да, зачем ты пришел? Я просто глазам не поверила.
— Не мог удержаться.
— Милый.
Она склонилась к нему, страстно глядя ему в глаза своими темными блестящими глазами, приоткрыв губы, и он обнял ее. С блаженным вздохом она отдалась под защиту этих сильных рук.
— Ты же знаешь, что можешь на меня положиться,— сказал он.
— Мне с тобой так хорошо. Если б знать, что тебе так же хорошо со мной.
— И страхи прошли?
— Я ненавижу Уолтера,— ответила она.
Что сказать на это, он не знал и только поцеловал ее, вдохнув прелесть ее нежной кожи.
А потом взял ее руку и посмотрел на золотые часики-браслет.
— Ты знаешь, что мне теперь пора делать?
— Бежать? — улыбнулась она.
Он кивнул. На мгновение она крепче прильнула к нему, но, почувствовав, что ему не терпится уйти, тут же отстранилась.
— Просто безобразие так запускать работу. Уходи сию же минуту.
Он никогда не мог устоять перед искушением пококетничать.
— Надо же, как ты спешишь от меня избавиться! — парировал он шутливо.