В 1848 г., находясь в отпуске в Николо-Бабаевском монастыре, святитель Игнатий пригласил туда погостить Александру Александровну. 23 февраля он писал другой своей сестре: «В Бабаевской обители гостит бедная больная Александра Александровна. Провести здесь последние дни масленицы предложил ей я. …Больной здесь видимо лучше: пусть поуспокоится и отдохнет». Но болезнь прогрессировала, и родные решили, что для подраставшей дочери лучше будет не видеть страданий матери. Благодаря их хлопотам, Саша Жандр была принята в Екатерининский институт пансионеркой Государыни Императрицы Александры Федоровны. Святитель Игнатий писал тогда ее матери: «Твое намерение — не видеть дочь твою во все время твоей земной жизни я благословляю: да примет от тебя Бог эту существенно-нужную жертву и да наставит тебя на путь Свой». Александра Александровна решила уйти в монастырь. Святитель Игнатий не считал, что при ее болезненности жизнь в монастыре принесет ей пользу, но не противился ее решению. Он писал другой своей сестре: «Относительно Александры Александровны, то для нее нет лучше места, как Вологодский монастырь: во-первых, нигде столько ей не будут снисходить, как тут, во-вторых, нигде она не будет менее нуждаться, как тут. Только надо родственникам быть благоразумными и не посещать ее часто, особливо тем, которые себе усвоили сильное нервное влияние на нее».
Однако по причине усиливавшихся болезненных припадков Александра Александровна в монастырь не поступила. Она до конца дней оставалась в Маслине, где вела жизнь самую строго-уединенную, поддерживаемая письмами брата. Предчувствуя кончину, она приехала в родовое гнездо, село Покровское. «До последнего вечера была на ногах и не жаловалась на особенную {стр. 500} болезненность, кроме обычного давнего ее общего болезненного состояния».
Увы! Несмотря на разлуку с матерью, Саша Жандр унаследовала ее болезненность. 16 ноября 1849 г. святитель Игнатий писал своей сестре, Елизавете Александровне: «Отвечаю на письмо твое о Саше Жандр. Думаю, лучше сделать это дело через Мишу, который по силе своей печется о Саше и которому будет прискорбно, если Вы сделаете мимо его. Директрисса Родзянко была недавно у меня и говорила о Саше, что ее здоровье не поправляется, что очень бы хорошо было взять ее на лето в деревню. Но, вопрос, куда? И по выходе из института неловко ей возвращаться к матери. Саша будет в летах, и впечатления будут действовать сильнее: в таком случае болезнь матери легко может перейти к дочери».
Неприязненно отозвалась о Саше Жандр ее двоюродная сестра А. Н. Купреянова: «Эта девица, после оригинальной жизни, жизни журналистки Катковского лагеря, кончила в доме умалишенных». Но к ее воспоминаниям, написанным много-много лет спустя, нужно относиться осторожно. М. В. Чихачев в своих «Записках» написал другое: «Об Александре Васильевне знавшие ее лица отзываются с глубоким уважением, как о человеке высокообразованном, глубоко религиозном и безупречно правдивом». Выйдя из-под опеки тетушек, Александра Васильевна Жандр жила достаточно независимо, зарабатывая на жизнь литературным трудом. В своем дяде, святителе Игнатии, она видела духовного наставника и глубоко почитала его. Она посещала его в Сергиевой пустыни и в Бабайках. Со времени отъезда Святителя из Петербурга между ними установилась переписка. Последнее из известных писем Святителя к ней помечено 22 июня 1866 г. После его кончины она обратилась с письмом к Преосвященному Леониду (Краснопевкову) с просьбой, чтобы он поддержал своим письмом убитого горем брата Святителя, Петра Александровича Брянчанинова.