Мисс Джонсон, стоя позади доктора Лайднера, многозначительно смотрела на коробку в руках Пуаро и качала головой. Видно, она мысленно заклинала Пуаро не говорить ему о маске. Думаю, она чувствовала, что на сегодня ему более чем достаточно.
Пуаро, разумеется, тотчас все понял.
— Такие дела скоро не делаются, мосье, — сказал он.
Произнеся еще несколько ничего не значащих слов, он стал прощаться.
Я пошла проводить его до автомобиля.
У меня на языке вертелось с полдюжины вопросов, но он обернулся и так посмотрел на меня, что я решила ни о чем его не спрашивать. Мне ведь не пришло бы в голову интересоваться у хирурга, хорошо ли он провел операцию. Я просто смиренно стояла и ждала его приказаний.
— Берегите себя, дитя мое, — сказал он, к моему удивлению. — Не знаю, стоит ли вам здесь оставаться…
— Я не могу уехать, не поговорив с доктором Лайднером. Наверное, мне следует дождаться похорон. Он одобрительно кивнул.
— Между прочим, — сказал он, — не предпринимайте по собственному почину никаких расследований, не старайтесь ничего выведывать. Понимаете? Мне не надо, чтобы вы умничали! Ваше дело — подавать тампоны, а мое — оперировать, — добавил он с улыбкой.
Как удивительно, что он это сказал!
— Интереснейший человек отец Лавиньи, — заметил он как бы между прочим.
— Странно, монах и вдруг.., археолог, — сказала я.
— Ах да, вы ведь протестантка. А я.., я — добрый католик. И о священниках и монахах мне кое-что известно.
Он нахмурился и после некоторого колебания сказал:
— Запомните, он достаточно умен, чтобы разгадать все ваши намерения.
Если Пуаро хочет предостеречь меня, чтобы я не болтала, то, право, это лишнее!
Меня раздосадовало такое недоверие, и хотя я решила не задавать ему никаких вопросов, однако сочла вполне уместным сделать ему замечание:
— Извините, мосье Пуаро. Но надо говорить “подвернул ногу”, а не “свернул ногу”.
— Неужели? Спасибо, мисс Ледерен.
— Не стоит благодарности. Просто так более правильно.
— Запомню, — сказал он.
Надо же, какая кротость!
Он сел в автомобиль и отбыл восвояси, а я неторопливо пошла обратно. Мне было о чем подумать. Например, о следах подкожных инъекций на руке мистера Меркадо — интересно, каким наркотиком он пользуется? Об этой ужасной желтой маске. И как странно, что Пуаро и мисс Джонсон, сидя в гостиной, не слышали моего крика, а мы сегодня в столовой хорошо слышали, как вскрикнул Пуаро, а ведь комната отца Лавиньи столь же удалена от столовой, как и комната миссис Лайднер от гостиной.
Потом я подумала, что приятно хоть чему-то научить доктора Пуаро, пусть даже это всего лишь английская фраза! Полагаю, до него дошло, что хоть он и великий детектив, но кое-чего и он не знает.
Глава 23
Я выступаю в роли медиума
Похороны, по-моему, прошли очень торжественно. Кроме нас, присутствовали все англичане, живущие в Хассани. Пришла и Шейла Райли, которая в своем темном костюме казалась притихшей и подавленной. Надеюсь, она хоть немного раскаялась в том, что так дурно говорила о миссис Лайднер.
Когда мы вернулись домой, я вслед за доктором Лайднером прошла в контору и начала разговор об отъезде. Он был очень добр, поблагодарил меня за то, что я сделала (ах, если бы я действительно хоть что-нибудь сделала!), и настоял, чтобы я взяла жалованье сверх положенного еще за одну неделю.
Я возражала, ибо чувствовала, что не заслуживаю вознаграждения.
— Право, доктор Лайднер, лучше бы мне вообще не брать жалованья. Если бы вы просто возместили мне дорожные расходы, я была бы вполне довольна.
Но он и слышать об этом не хотел.
— Но, доктор Лайднер, я ведь не справилась со своими обязанностями, понимаете? Она.., мое присутствие не спасло ее.
— Пожалуйста, не говорите так, мисс Ледерен, — горячо возразил он. — В конце концов, я пригласил вас сюда не в качестве детектива. Я и представить не мог, что жизнь моей жены в опасности. Был уверен, что это нервы, что она сама выводит себя из душевного равновесия. Вы сделали все, что в ваших силах. Она вас любила и доверяла вам. Думаю, благодаря вам она в последние дни чувствовала себя спокойнее. Вам не в чем упрекнуть себя.
Голос его дрогнул, и я поняла, о чем он подумал.
Он, именно он, виноват, ведь он не принимал всерьез страхи своей жены.
— Доктор Лайднер, — не удержалась я, — а откуда все-таки взялись, по-вашему, эти анонимные письма?
— Не знаю, что и думать. А что Пуаро, у него есть какие-нибудь соображения?