-- Что вы тут мне рассказываете, -- сказал она, -- господин супруг? Разве мы созданы господом богом не так же, как лондонцы, и не такие же верноподданные короля, как и они? Раз мы так же богаты, то почему бы нам и не наряжаться так же, как они? Если тут имеется для нас какая-нибудь разница, то она заключается только в том, что наши мужья не относятся к нам так же хорошо, как лондонские мужья к своим женам. Вот в чем ваш недостаток. Тамошний сапожник одевает свою жену лучше, чем здешний суконщик. Продавщицы устриц в Лондоне, уличные торговки фруктами по праздникам расфранчиваются лучше, чем мы. Я видела, как служанка одного из наших купцов шла с ведром воды на плече, а на пальцах у ней было с дюжину золотых колец. -- Поверь мне, -- сказал он, -- она заработала их не без труда! Но ведь, женушка, нужно принять в соображение и то, что Лондон -- столица и главный город Англии. На него все иностранцы обращают свои взоры. Это королевская резиденция, место пребывания его величества. Народы всего мира стекаются в Лондон. Вполне естественно и уместно, чтобы граждане такого города одевались не так, как крестьяне, а носили бы для поддержания чести страны соответственные одеяния, которые производили бы на посетителей впечатление пристойности и хорошего тона.
-- Но если бы и мы, провинциалы, были одеты не хуже их, -- сказала она, -- разве бы это не поддержало тоже чести страны?
-- Жена, -- сказал он, -- бесполезно спорить дальше. Это невозможно по тысяче причин.
-- Ну, тогда, -- сказала она, -- переедем жить в Лондон.
-- Это легко сказать, -- отвечал муж, -- но нелегко сделать. Итак, прошу тебя, прекрати свою болтовню; ты говоришь совсем, как дурочка.
-- А, господин супруг! Ваши старые мужицкие привычки, очевидно, всегда останутся при вас! Вы будете держать меня при себе как наемницу и вьючное животное. Только бы деньги не выходили из вашего кошелька, а какое о вас мнение, вам все равно. Но чем быть одетой так, как одевается какая-нибудь пастушка гусей, я лучше буду ходить уже совсем голой. Я напрямки вам говорю: для меня унизительно, что вы на меня напяливаете какое-то серое платье, как будто я ничего вам не принесла в приданое. До нашей свадьбы вы клялись, что у меня будет все, чего бы я ни попросила, но теперь это забыто.
С такими словами она вошла к себе в комнату и вскоре так заболела, что должна была лечь в кровать. Лежа в кровати, она в эту ночь глубоко вздыхала, стонала и кричала и никак не могла успокоиться. На следующий день, когда она встала, с ней, бедненькой, случился обморок, который переполошил всех ее горничных. Они побежали к ее мужу, крича:
-- Увы, увы, наша госпожа умерла!
Муж тотчас же поднялся к ней в комнату и стал тереть виски своей супруге, потом послал за водкой, приговаривая:
-- Ах, мое сердечко! Ну, скажи что-нибудь, моя милая женушка! Боже мой, боже мой, позовите соседок, эй, вы, стервы!
Тогда госпожа Симон подняла голову, глубоко вздохнула, потом тотчас же снова потеряла чувства, и, поверьте мне, муж должен был употребить много усилий, чтобы сохранить ей остаток жизни. Когда она пришла в себя, -
-- Как ты себя чувствуешь, моя женушка? -- сказал он ей. -- Чего ты хочешь? Ради бога, скажи мне, чего ты хочешь, и ты это получишь.
-- Уйди от меня, лгун! -- сказала она. -- Разве я могу тебе верить! Ты тысячу раз говорил мне одно и то же и ты меня обманывал. Твоя грубость разбила мне сердце. Где еще найдется такой муж-негодяй?
-- Ну, не ругай меня попусту; бог знает, как я тебя люблю.
-- Ты меня любишь? -- Нет. Твоя привязанность ко мне всегда была только на кончике твоего языка. Ты только того и желаешь, чтобы я умерла -- готова в том поклясться, -- и я молю бога, чтобы так и случилось, как ты желаешь. Но будь спокоен, скоро ты от меня освободишься.
Потом она глубоко вздохнула, лишилась чувств, и из груди ее раздался продолжительный стон.
Видя ее в таком состоянии, муж почувствовал себя очень несчастным. Как только она вновь открыла глаза, -