Он, не отрываясь, долго писал. Нетронутой стояла еда. Любимый пес вылез из-под скамейки и заскулил. Томас бросил ему кусок со стола. Пес вдруг начал кататься по полу в страшных корчах. Вскоре он сдох.
Императорский герольд передал Лютеру официальный вызов на рейхстаг. Ему было приказано ехать в Вормс.
Он не должен подчиняться этому приказу! Не по добру зовут его в Вормс. Паписты вертят императором как хотят. Никто не будет разбирать учения Лютера или вступать с ним в споры. Судьба его решена: если он не отречется от своих взглядов, его немедленно осудят. Охранная грамота ничего не стоит. Такая грамота была и у Гуса, но она не спасла его от костра. Он не должен ехать. В Виттенберге он в относительной безопасности, а мало ли что может случиться с ним по дороге — его убьют из засады или уморят в какой-нибудь харчевне.
Со всех сторон советовали ему отказаться от поездки. Безумие отправляться чудовищу прямо в пасть! Он слышал не только озабоченные голоса друзей. Кое-кто нарочно преувеличивал опасности, которые подстерегают его по пути. Коль он ослушается, паписты возликуют — Лютера немедленно подвергнут опале: его не защитят ни представители сословий, ни курфюрст. Для нунция это было бы лучшим выходом — покончить с еретиком, не разбирая его дела на рейхстаге.
Решение далось Лютеру не легко. Он лучше других понимал, что ему грозит. Не поехать? Скрыться? Бежать? Сколько на него возлагали надежд! Он сознавал всю тяжесть ответственности, которая на нем лежала. Его называли «немецким Гераклом», им гордились. Так неужели же он струсит и погубит начатое им дело?
Временами смертельный страх сжимал его сердце. Он чувствовал себя совсем больным. Но он твердо решил ехать. 2 апреля 1521 года небольшая крытая повозка, миновав городские ворота Виттенберга, покатила по дороге на Лейпциг.
Попытка отравить Мюнцера еще теснее сплотила его сторонников. Власти призывали к миру, а сами и не помышляли об этом. От них можно было ждать всего.
В среду 10 апреля, в три часа утра, возле дома, где жил Мюнцер, раздался истошный крик: «Пожар! Пожар!» Томас бросился к окну. Его вовремя остановили. Не открывать ставен! Враги, вероятно, рассчитывают убить его выстрелом из-за угла.
Крики повторились несколько раз и смолкли, как только на улицу выскочили полуодетые, испуганные люди. Никакого пожара не было. Человек, поднявший тревогу, скрылся. Его никто не видел. Утром по городу поползли слухи, что это Мюнцер, одержимый кровавым кошмаром, мечтающий спалить всех и вся, на рассвете сам кричал из своего дома. Кому, как не ему, творящему черное дело, на руку беспорядки, смятение и всеобщий страх?
Повозка Лютера катилась по направлению к Вормсу. Дни были наполнены тревогой и волнениями. Встречать его выходили и стар и млад. Приветственные крики сменялись невеселыми советами. Пусть он остерегается пустынных лесных дорог и не ест ничего в харчевнях — как бы там не подмешали в пищу яда. Доброжелатели то и дело твердили об осторожности. Одни верили, что он посрамит врагов. Другие не сомневались в обратном: раз на рейхстаге собралось столько кардиналов и епископов, то они мигом обратят Лютера в горсть пепла, как это совершили с Гусом в Констанце.
Не хотят ли его запугать? По дороге ему подарили портрет сожженного Савонаролы. Призыв мужественно сражаться за правду или напоминание о судьбе непокорного флорентийца?
Во многих местах Лютера встречали очень торжественно. Апостолический нунций был вне себя от ярости: поездка еретика превращалась в триумфальное шествие. Вся ненависть к римской церкви выливалась в приеме, оказываемом Лютеру в городах, через которые он проезжал. Симпатии народа были на его стороне. Это придавало ему мужества. Позже он говорил, что даже если враги развели бы между Вормсом и Виттенбергом огромный костер, который достигал неба, он все равно не отказался бы от поездки.
Он подбадривал своих спутников и самого себя. Он старался подавить страх. Состояние его было незавидным. Почти всю дорогу он хворал, у него внезапно начались острые приступы какой-то желудочной болезни. Ему пускали кровь и давали вина. Будущего он боялся, но ехал вперед.
Вдруг из Вормса, от Спалатина, прискакал гонец. Курфюрст советует не приезжать. Дела обстоят очень плохо. Он не сможет его защитить. Лютер уже осужден. Ему нельзя появляться на рейхстаге!
Курфюрст, единственно надежный покровитель, и тот отказывал в помощи. Куда бежать? Что делать?
Пасквиль был написан в стихах. Пророка Собачьей улицы не пощадили: забористые словечки чередовались с оскорблениями, издевка и клевета — с хвастливыми угрозами. От злейших еретиков, свихнувшихся на общности имущества, понабрался Мюнцер вздорных мыслей. Он, желтолицый злодей, исчадие ада, — причина всех смут. Ему советовали убраться из города, пока еще не поздно.