Альштедтцев упрекали, продолжает Мюнцер, что они сожгли маллербахскую часовню. Шума было много, и зря. Томас очень далек от того, чтобы приносить извинения или сожалеть о случившемся. Он оправдывает подобные поступки. Нет сомнения, что и Христос разбивал бы иконы. Книжники утверждают, что апостолы не разрушали языческих храмов. О эти буквоеды, опять они носятся со своей пергаментной библией! Если там чего и нет, то разве это основание потворствовать злодеям? Исходить надо не из буквы, а из духа. Апостол Павел терпеть не мог идолов и наверняка не остановился бы перед разрушением капищ. Надо отказаться от одного из двух: от настоящей веры или от идолопоклонства.
Мюнцер возвращается к Даниилу. Книжники, ссылаясь на пророка, учат, что Антихрист будет уничтожен без содействия рук. За их наисладчайшими словесами кроется ложь! Людям остается только ждать и верить, крепко верить и терпеливо ждать. Низкий обман! Камень, о котором говорил Даниил, — это дух Христов. Им и преисполнены люди, чьими руками будут повержены все нечестивцы. Если земля обетованная и была завоевана не мечом, а силой господней, то ведь меч — средство, без которого не обойтись. Чтобы жить, необходимо пить и есть. Чтобы покончить с царством зла, необходимо применить насилие.
Настойчиво обращается Мюнцер к князьям:
— Не верьте подхалимам попам. Вы тоже можете помочь установлению истинно христианских порядков, а они хотят помешать. Да, камень, который уничтожит царство зла, оторвался от горы и неудержимо катится вниз. Бедные миряне и крестьяне видят это гораздо яснее, чем вы. Властители, ополчающиеся на защитников Евангелия, будут изгнаны собственным народом. Я это знаю наверняка!
— Народ разгневан. Если князья не хотят быть изгнаны, то должны действовать ему на пользу. Если вы желаете быть слугами бога, а не дьявола, то помните о своих обязанностях по отношению к народу и устраняйте его врагов.
— Но, любезные, не выкидывайте перед нами плоских трюков и не уверяйте, что сила господня совершит это и без вашего содействия мечом! — В голосе Мюнцера слышалась угроза: — Смотрите, так недолго и потерять власть! Книжники могут говорить вам что угодно, — Христос сказал достаточно ясно: «Дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь!» Поймите правильно это повеление. Если враги, которым будет предложено подчиниться, не пожелают этого сделать, то их следует беспощадно истреблять. Не оставляйте дольше злодеев, в живых! Ибо люди, творящие зло, не имеют права жить!
Он весь горел. Иоганн поежился: «Помилуй, господи!»
— Безбожных правителей, и особенно попов и монахов, которые называют борьбу за подлинное Евангелие ересью и все же выдают себя за примерных христиан, надо убить!
Князья, коль они не на словах, а на деле признают Христа, должны способствовать искоренению нечестивых. Это не просьба — это требование. Если они ему не последуют, то лишатся власти — меч будет у них отобран!
Герцог сидел, опустив голову. Его подавленное настроение передалось и Брюкку. Курпринц зло покусывал губы. Когда Иоганн встал и обернулся, все заметили его растерянность.
Никто из присутствовавших в зале альштедтского замка не высказал Томасу ни слова осуждения. Он обратился к канцлеру с просьбой разрешить напечатать проповедь. Недавно магистрат, уступая Мюнцеру, постановил, что город нуждается в типографии, и выделил ссуду в сто гульденов печатнику Рейхарду.
Издать проповедь? Князья выслушали ее до конца и не выразили своего несогласия. Брюкк не стал возражать. Пусть печатает, но только он должен пообещать — и обязательно в письменной форме, — что впредь будет представлять все свои сочинения на цензуру в Веймар.
А что касается его учения, канцлер развел руками, то герцог не считает себя достаточно сведущим в богословии, чтобы судить, сколь соответствует евангельской истине призывы изничтожать безбожных. Поэтому он желает, чтобы магистр Мюнцер изложил свои взгляды в Виттенберге, перед профессорами теологии.
А. Дюрер. Крестьяне на рынке.
Иост Амман. Красильщик.
Перед этими заядлыми книжниками и только перед ними? Мюнцер решительно отказался. Опять ему навязывают диспут в закутке. Он, конечно, готов защищать свое учение, но лишь всенародно. Надо созвать на диспут и католиков, и турок, и язычников. Он ставит это непременным условием. Если Иоганн действительно жаждет выяснить правду, то пусть всех их соберет.