Не буква библии, упрямо повторяет Мюнцер, а живой голос господа указывает людям, как осуществить божье право — силой совершить переворот. Для этого необходимо объединяться в союзы, имеющие целью полное освобождение народа. Все нежелающие вступить в такое сообщество — враги. Их подвергают «светскому отлучению». Любое общение с ними запрещается. Никто с ними не будет ни есть, ни пить, ни мыться, ни работать в поле, ни доставлять им пищи, ни дров. Их не допустят ни на рынки, ни к общинным лесам и пастбищам.
И пусть не рассчитывает на снисхождение тот, кто противится воле народа и отказывается содействовать торжеству общей пользы!
Мюнцера неотступно преследовала мысль о горьком поражении, которое постигло его в Мюльхаузене. Сопоставив различные известия, он, наконец, понял, как ловко действовали враги.
Вечером, накануне пожара, жителей Больштедта предупредили, что ночью их деревня будет подожжена с четырех сторон. Подожжена? Чего ради? Этому не поверили. Под утро неизвестные злоумышленники и впрямь подожгли деревню. Сильный ветер раздувал пламя, и вскоре по всей округе было видно огромное зарево, полыхавшее над Больштедтом. Люди метались среди горящих изб. Мало что удалось спасти. Плач и стоны мешались с проклятиями. О, если бы знать, кто повинен в пожаре!
Вдруг разнесся слух, что деревня подожжена бунтарями из Мюльхаузена. Многие недоумевали. С какой целью? В это время прискакал Керстен Бапст. Магистрат зовет на выручку крестьян. Они должны помочь обезвредить бунтовщиков, а то и от других сел останутся одни пепелища.
Сомневающихся Керстен разбил наголову. В том-то и дело, что бунтари с умыслом подожгли Больштедт. Зная, что магистрат никогда не оставит в беде больштедтцев, они и надумали поджечь деревню. Когда надежнейшие люди, торопясь в Больштедт, выйдут за стены города, заговорщики воспользуются этим, захватят ратушу, овладеют пушками. А укрепления очень сильны, и отбить их обратно не просто.
Однако бог разрушил бесовы замыслы. Спасательные команды уже готовы были выступать, когда измена была раскрыта. Магистрат приказал немедленно запереть все ворота и никому не покидать города. Заговорщики просчитались. Но они еще сильны, и магистрат зовет своих верных крестьян отомстить поджигателям.
Бапст добился успеха. Двести человек из Больштедта и других сел, возмущенные и негодующие, бросились к городу и решили исход борьбы.
Да, на этот раз толстосумам Мюльхаузена удалось обмануть крестьян и натравить их на бедняков горожан. Но больше подобному не бывать!
В Нюрнберге Мюнцер прежде всего разыскал Ганса Гута. Высокий, рыжебородый, с копной золотых волос, Гут чувствовал себя здесь старожилом, и где бы он ни появился в своем черном кафтане и серых штанах, его тут же окликали знакомые.
У всех на виду весельчак и балагур, он не вызывал подозрения властей и всегда ловко выполнял порученное ему дело.
Томас может им быть доволен: в разных частях Франконии и в самом Нюрнберге много людей, готовых к борьбе. А что касается «Разоблачения ложной веры», то он не должен волноваться: книга скоро выйдет в свет. Правда, устроить печатание было не просто, но он сумел увлечь идеями Мюнцера типографа Герготта, и теперь его подмастерья стараются вовсю. Там же набирать «Защитительную речь» было рискованно. В случае провала гибнут сразу обе работы. Второе произведение согласился печатать Иероним Хельцель, страсть как любивший всякую еретическую литературу.
От публичных выступлений Мюнцер в Нюрнберге воздерживался. Многие хотели его послушать, но он упрямо отказывался подниматься на кафедру. Среди тех, с кем он особенно сблизился, были не только подмастерья. Трое превосходных художников, любимых учеников Альбрехта Дюрера, называли себя его последователями. Молодой ученый, ректор школы св. Зебальда, Ганс Денк, пылкий мечтатель, водивший подозрительную дружбу со всеми нюрнбергскими вольнодумцами, не отставал от Мюнцера ни на шаг. Все шло хорошо.
Неприятности начались у Пфейфера. Он написал две работы о событиях в Мюльхаузене. Магистрат заинтересовался его произведениями. Их подвергли цензуре и признали вредными.
Разговор в ратуше был коротким. В славном городе Нюрнберге, к счастью, хороших проповедников достаточно. И в таких, как Пфейфер, нет никакой нужды. Всем известно, что он и Томас Мюнцер были причиной мюльхаузенского мятежа. Поэтому пусть-ка он проедает свои денежки где-нибудь в другом месте! Ему велели немедленно убираться.