В ноябре 1491 года испанцы были уже под стенами Гренады. Два месяца тянулась осада, наконец мавры увидели бесполезность сопротивления. Начались переговоры. Мавры требовали свободного выхода для себя и для халифа Альбухалема, денежного вознаграждения для него же и полной религиозной и гражданской свободы для желающих остаться в Гренаде и в том числе для евреев. Эти требования побежденных казались испанцам чрезмерными, но так как они были изнурены не меньше арабов, то пришлось согласиться. 2 января 1492 года испанские войска вступили в Гренаду. Во главе передового отряда ехал архиепископ Мендоца, примас Испании, за ним в отдалении, отчасти из опасения засады, двигались Фердинанд и Изабелла с остальною массою войска и при них – Торквемада.
Для великого инквизитора это торжество омрачалось мыслью о праве евреев оставаться в Гренаде. Правда, это право было дано лишь на три года, но великий инквизитор не мирился и с этой отсрочкой изгнания. Весьма вероятно, что евреи не подозревали, какие планы создавались в уме Торквемады. Их представители вступали в Гренаду вместе с победоносным воинством в качестве интендантов, оружейников и казначеев, и существует даже предположение, что они же дали деньги, которые уплатила Испания Альбухалему. И вдруг, едва прошли мирные торжества завоевателей, по Гренаде распространилась весть, что жиды хотят отравить инквизиторов. Доказательство было налицо. В одной из синагог в священной книге евреев была найдена облатка. Жиды собирались отравить святое причастие. Старый призрак еврейской ненависти к христианам опять восстал в воображении испанцев, древние саги о еврейском святотатстве находили явное подтверждение и взывали к правосудию... 31 марта 1492 г. правосудие свершилось: евреям повелевалось креститься или оставить Испанию.
Стон и плач наполнили еврейские жилища... Старый раввин Абарбанел, когда-то управляющий денежными делами Фердинанда и Изабеллы и лично известный правителям, бросился в Гренаду умолять их о пощаде Израиля. Три раза падал Абарбанел на колени перед королем и королевой. “Возьмите, – говорил он им в страстной мольбе о соплеменниках, – возьмите все наше золото и серебро, возьмите все имущество Израиля, но оставьте нам нашу родину!”... Он тут же предлагал им 600 тысяч золотых дукатов, но ни деньги, ни мольбы не могли умилостивить королевского гнева. Абарбанел обратился тогда к советникам правителей и просил их о заступничестве. Корыстолюбие начало было побеждать Фердинанда, он готов был уже отменить исполнение указа, но Торквемада сумел остановить его. Величественный, как ветхозаветный пророк, он пришел к королю и королеве с крестом в руках и сказал:
– Иуда продал Сына Божия за тридцать сребреников, ваши высочества, быть может, хотят продать его за триста тысяч. Он здесь. Вот Он, возьмите и, если хотите, продайте...
С этими словами Торквемада положил распятие перед Фердинандом и Изабеллой и затем удалился... Не одно воззвание к чувству правоверных католиков звучало в краткой речи инквизитора. Она могла напомнить Фердинанду и Изабелле о том времени, когда Торквемада принимал участие в свержении “нечестивого” Генриха IV, и даже о судилище инквизиции. Грозная сила, стоявшая за Торквемадой, давила их, оставалось” исполнить указ о евреях, и он был исполнен.
К концу июля 1492 года евреи обязывались покинуть Испанию, если не хотели креститься. Государи обязывались с своей стороны снабдить их паспортами и предоставить им корабли для отъезда. Во время отсрочки эмигранты должны были продать свое имущество, но отнюдь не вывозить из Испании ни золота, ни серебра. В то же время Торквемада приказал доминиканцам и другим духовным лицам употреблять все меры к обращению евреев в христианство, а всем верным католикам по истечении данной евреям отсрочки под страхом наказания избегать всякого общения с ними и не продавать им съестных припасов и ничего необходимого для жизни. Как ни тяжко было положение евреев, большинство их все-таки осталось верно своей религии и спешило с отъездом из Испании. Наскоро продавалось ими имущество, дома и поместья уступались за сотую долю стоимости, были даже случаи, что виноградник отдавался за кусок полотна, дом променивался на осла и тому подобное. Чтобы спасти хоть что-нибудь среди этого погрома, некоторые зашивали золото в одежду или в сбрую вьючных животных, другие глотали по тридцати червонцев, разрезав их на кусочки, третьи прятали их в места, куда заглянуть могла не позволить дозору стыдливость. Все эти расчеты, надо думать, не оправдывались, и золото не ускользало от любопытства королевской стражи, да иначе мы и не знали бы об этих проделках евреев... Сборными пунктами эмигрантов были назначены Картагена, Валенсия, Барселона, Кадикс и Гибралтар. И старый, и малый потянулись туда евреи, кто верхом, кто на повозках, кто пешком. Многие умирали, еще не достигнув места отправки, падавших духом ободряли раввины, заставляя женщин петь и бить в тамбурины... Дальше ждали Израиль еще большие испытания: голод и оспа на кораблях, грабежи и убийства на суше. В Генуе их встретила толпа фанатиков, предлагавших получить хлеб ценою крещения; в Неаполь они сами привезли оспу, опустошившую город; в Африке их убивали; женщин и девушек насиловали и продавали в рабство.