По моей просьбе Цэрэн взрезал яремную вену моего коня и, пока он его удерживал, я наполнил приготовленный бурдюк примерно двумя литрами конской крови. Потом я вскрыл себе вену на запястье и подержал руку над бурдюком. Небольшой найденной костяной ложкой перемешал содержимое и, передав бурдюк Цэрэну, заставил его отпить. Руку перетянул кожаным шнурком. У меня нет для них другого лекарства кроме антител в моей крови. Если даже не поможет... Приказал напоить этой кровью пастухов и возвращаться, наполнив выданные мною двадцать порожних бурдюков свежей конской кровью и захватив для меня новую лошадь. Всю ночь мы с Цэрэном поили больных этой смесью, я еле стоял на ногах, где-то литр крови отдал, наверно. К утру я потерял сознание.
Когда я очнулся, Цэрэн продолжал вывозить трупы, работал сразу пятью лошадьми. Он накормил меня бульоном и мясом, кровью и молоком. Собак с утра перебили лучники. К концу дня мы закончили вывозить трупы и приготовили в трех котлах наваристую шурпу из баранины, которую привез Цэрэн. Теперь он, в основном, занимался кормлением, а я лежал и готовился к вечерней дойке. Больные начали оживать, смертей больше не было. Повторили вчерашнюю операцию с кормлением кровью жаждущих. Я уже буквально по капле на бурдюк выдавливал из себя остатки, кровь почти не шла, можно было бы даже не перевязывать руку. Вскрыл вену на другой руке - та же картина. Насильно пожрал и вырубился.
На следующее утро не смог встать. Ночью моя болезнь вернулась. Всю работу по уходу за больными делает Цэрэн и те пастухи, или воины которых он привез. Я видел их у входа в юрту, где лежу я и другие больные. Наверно, я ему это приказал, но точно не помню, в голове какая-то муть, я плохо соображаю. Стараюсь пить бульон и кровь, но мне все хуже и хуже.
Уже неделю я командую санитарами. Мы не общаемся, но когда мой взгляд натыкается на них я не отвожу глаз, я их просто не вижу. Не хочу видеть. Цэрэн им что-то объяснил и ко мне они близко не подходят. В остальном к ним пока претензий нет, установленный мной распорядок дня соблюдается неукоснительно: четырехкратное кормление населения стойбища, ежедневная санитарная уборка помещений - в доступном для их понимания варианте - как я надеюсь, хоть дерьмо выносят. Тут я не уверен, что до Цэрэна достучался. В свободное время - дойка коз и отпаивание тормозящих в выздоровлении. Эффект есть: никто больше не умер, отдельные личности, как мне сообщил Цэрэн, уже пытались выползать на улицу. Запретил пока. Сам я это делаю только по нужде. Пригнали еще две сотни всадников, они патрулируют окрестную степь, чтобы никто к нам не приближался. Никто и не приближается, донесений не поступало, правда, я не знаю, насколько глубок наш санитарный кордон. В стойбище им доступ закрыт, общаются и передают мясо через повара-санитара, которому, в свою очередь, запрещено появляться в помещениях и контактировать с больными. Намудрил, но иначе не получается, на новую вспышку болезни никакой моей крови не хватит.
Гони - не гони от себя эту мысль, но похоже, что источник эпидемии я. Слишком схожи симптомы нашей болезни. Я бы сказал, что у меня грипп с сильнейшей простудой, хорошо, что было мало дождей и обошлось без воспаления легких. И кровь моя помогла - умирать перестали. Только почему Цэрэн не заразился - не пойму, он без еды совсем слабый был, какой уж там иммунитет. Выбирать что-то надо - из этих предположений и строю свою врачебную политику, хотя среди выживших, Цэрэн аж глаза выпучивал, даже шаман есть. Пусть скорей поправляется и принимает медицинскую ответственность на свою шею. А я коз пойду пасти, видеть их не могу. Не коз, козы-то здесь причем.
Сижу на солнышке, греюсь, коз пасу. Вчера сделал обход больных и ушел из стойбища, дальше сами поправятся. Цэрэн приволок мне подходящие сапоги, возит еду и так просто заезжает. Он в стойбище остался, да и мы с козами рядом, километра не будет. Санитары притащили и поставили мне палатку, кошмами устлали, двух коней оседланных пустили пастись, я ж пешком ушел. Стерегут меня, двое так и не уехали, спешились метрах в двухстах и костер жгут, а еще дальше, в паре километров, несколько десятков всадников в цепочку вытянулось. Думают, сбегу, что-ли, а коней для меня тогда зачем оставили? Да пусть делают что хотят.
Приехал Цэрэн, опять крови просит. Вроде всадники какие-то, не понял, прискакали, в степи пять стойбищ от этой горячки перемерло, а пастухи и табуны остались, и там болеют, и нужно крови... В общем, надавил я ему в пятьдесят бурдюков по несколько капель и объяснил, что это последний раз, больше не дам никогда, пусть этим обходятся как хотят.
Если не поможет, то все равно эпидемию не остановить и все впустую. Похоже, я у племени в дойную козу превратился, вот и пасут. Интересно, донесет до их хитрых голов Цэрен, что добром они от меня больше ни капли не получат? Или им это все равно?
Через день конница покрыла степь по всему горизонту. Я и не подозревал, что их здесь так много. Спасаются от эпидемии, жаждут припасть к живительному кроветворному источнику. Не передеритесь, дураки, все равно всем не достанется. Или передеритесь - хоть умрете быстро. Ну, что? Сидеть здесь и ждать, пока поделят и подвесят как тушу на бойне? - А, вашу пайку крысы съели, вот кровь и не пошла!
Залез на коня, голова кружится, но еще поиграем напоследок, я вас голыми руками рвать буду, я вас зубами грызть буду, и вам придется меня убить. Я вам покажу, на что способна голая испепеляющая ненависть и научу что такое настоящий страх. Вас тысячи и у меня нет шанса, но я приму свой последний бой. Кажется, я даже запел.
Медленно, нагнетая в себе боевую злость, двинулся в сторону вражеской линии. Хватит осторожничать, что я себе - две жизни намерил? Пусть ветер поет в ушах свою прощальную песню, срывает слезы в уголках глаз.
За вечный мир, в последний бой
Лети, стальная эскадрилья!
Внешняя охрана расступилась, я пролетел мимо, спиной даже не прислушиваюсь, пусть стреляют, им меня уже не остановить. Подходящее к стойбищу войско выстроилось как на параде, тысячи по две в ряд, от можа до можа, кто ж так очередь к донору занимает? Держитесь, ловцы человеков. Разогнавшийся конь в прыжке проломил ряда три, вокруг перекошенные рты, слетел с коня прямо на какого-то местного богатыря в железе, вырвал меч у него из-за спины - ага, даже среагировать не успел!, махнул им вокруг, справа, слева. Тяжелые удары в спину. Все!
Надо мной склоняется небесная синь и ласково смотрит мне в глаза. Земля расстелила мне степь, травы нежно обнимают меня, звери приняли меня как зверя, птицы знают меня как птицу. Я прорасту травой, прольюсь на почву дождем, жадной пастью вкушу кровь трепещущей добычи, малым жаворонком разбужу жаркий летний полдень. Я принадлежу этой планете, я ее нелюбимый блудный и любимый приемный сын, и она никогда меня не отпустит. Я и мои друзья, у которых нет могил, мы навсегда вместе здесь и сейчас. Пройдет время и прах мой примет планета-мать, и смешает его с прахом моих друзей, и мы возродимся в ее творениях, и все это будет снова и снова.