Боцман и его юные друзья сначала подошли к костру. Моряк громко восхитился храбростью полицейских, угостил их табаком и заявил, что если только шериф Аллан не будет возражать, то он готов отметить их победу бутылкой доброго рома.
В ответ старший из индейских караульных своим гортанным голосом заявил, что он сам отвечает за своих людей, потому что подчиняется только приказам правительственного агента, ведающего резервацией. Случайное сотрудничество с шерифом никаких дополнительных обязательств на него не возлагает.
Чрезвычайно довольный таким оборотом дела, боцман тут же принес большую бутылку ямайского рома и вручил ее старшему, наказав поделиться со всеми. Индейцы решили как можно дольше наслаждаться щедрым подношением, поэтому их старший просто подливал ром в каждую кружку пива.
— Не забудьте и тех двоих, что сторожат пленника, — напомнил боцман, махнув в сторону дерева.
Старший согласно кивнул и тут же направился с бутылкой к часовым. Боцман, Томек и Салли пошли вслед за ним. В то время как часовые осушали кружки, наши друзья внимательно рассматривали пленника.
Черная Молния сидел прямо на земле. Руки, скрещенные на животе, судорожно сжаты. На запястьях блестят стальные браслеты, соединенные короткой толстой цепью. Так же скованы и ноги. Порванная одежда ясно говорила о яростном сопротивлении, которое он оказал превосходящему противнику. Но, кроме нескольких царапин, ран не было видно, так как старший отряда, желая захватить пленника живым, отобрал у своих людей ножи и томагавки.
На спекшихся губах Черной Молнии виднелась засохшая кровь.
Заметив это, Томек воскликнул:
— А пленного наверняка мучит жажда! Вы только взгляните на его губы!
— Раз не хочет принять от нас воду, пусть подыхает от жажды, — резко сказал старший. — Этому паршивому псу еще повезло, что Великий Отец из Белого дома хочет с ним поговорить. А то бы я сам угостил его ножом за то, что назвал нас предателями.
Он яростно пнул пленника в бок. Черная Молния только взглянул на него из-под опущенных век. И столько ненависти и презрения было в его взгляде, что полицейский машинально отступил на несколько шагов, словно опасаясь, что пленник, несмотря на цепи, может что-нибудь ему сделать.
Возмущенный поступком полицейского, Томек шагнул в его сторону, но бдительный боцман положил на плечо юноши жилистую, тяжелую руку и спокойно сказал:
— Мы не американцы и не желаем вмешиваться в ваши дела. Но охотно познакомимся с обычаями индейских воинов. Если пинать безоружного пленника считается у вас доказательством храбрости, то пни его еще раз, только дай ему по моей просьбе глоток рома. Я не люблю смотреть на человека, изнывающего от жажды. А за это я тебе пришлю еще одну бутылку. Ну, согласен?
Почувствовав в словах боцмана насмешку, старший смутился, но после некоторого колебания подошел к пленнику с кружкой, наполненной ромом. Едва старший склонился над индейцем, как тот неожиданно поджал ноги и рывком выбросил их вперед, ударив полицейского в грудь, отчего тот покатился наземь, а весь ром выплеснулся ему в лицо.
Караульные вскочили. Один из них ударил пленника прикладом карабина. Черная Молния без стона распростерся на земле.
— Ого! Экий несговорчивый малый! — воскликнул боцман. — Ну и черт с ним, если ему лучше мучиться от жажды, чем принять наше угощение. Сейчас я еще принесу вам рому.
Томек что-то шепнул на ухо Салли. Девушка кивнула и побежала в дом. Боцман и Томек направились за обещанным ромом. В комнате у моряка было дюжины полторы бутылок его излюбленного напитка с Ямайки. В каждое путешествие боцман брал этот запас, считая ром лучшим средством от всех болезней. Оставшись наедине с Томеком, боцман задумчиво взглянул на него и произнес:
— Интересно, что бы сделал твой почтенный родитель на нашем месте?
— То же, что сделаем и мы, боцман, — быстро ответил Томек.
— А что мы сделаем?
— Освободим Черную Молнию!
— Нелегкое это дело, браток. Караульные стерегут его пуще глаза, на руках и ногах браслеты, да ко всему еще мы здесь гости.