Ловко использовав непомерное властолюбие Батразда и Шапура - вождей аланов и тохаров, Спаргапис сумел-таки столкнуть их лбами в борьбе за столь желанный и сладкий титул — царя! Между тохарами и аланами развернулась подлинная большая война, превзошедшая по своему размаху, кролитию и жестокости все прежние междоусобицы среди массагетов. В эту войну, так или иначе, оказались втянуты все племена.
Под шумок Спаргапис решил расправиться с абиями, но для осуществления далекоидущих планов хитрого интригана, яее предвидевшего исход борьбы между аланами и тоха-надо было, чтобы Фарзан — вождь абиев не примкнул ни к одному из враждующих лагерей. Сложность заключалась в том, что Фарзан люто ненавидел вождя тохаров Шапура, собирался примкнуть к вождю аланов Батразду, а какой бы здравомыслящий человек отказался от такого могучего союзника? Но разве зря носил голову на плечах Спаргапис, да еще какую! По наущению Спаргаписа самые близкие и приближенные к аланекому вождю люди стали нашептывать в два уха Батразду мыслимые и немыслимые нелепости и небылицы о Фарзане, и дело кончилось тем, что самонадеянный и высокомерный Батразд встретил приехавшего к нему с дружескими намерениями вождя абиев, словно властелин своего подданного, и этим оттолкнул от себя сильного союзника, смертельно оскорбив его. Это вызвало ликование в стане тохаров и тревогу среди приверженцев аланов. Как сумел окрутить Спаргапис ближайшее окружение Батразда, осталось тайной, но, вероятней всего, он добился своего, пустив в ход всесильное золото и возбудив ревность в друзьях аланского вождя.
Теперь все пошло, как замыслил великий хитрец, и он приступил без помех со стороны враждующих сторон к осуществлению своих планов.
Спаргапис пал на головы абиев как всегда неожиданно. Почти все джигиты Фарзана стояли в карауле на границах владений абиев, чтобы оберегать свои кочевья от пожаров полыхающей междоусобицы, и вот на тебе — прямо в сердце вонзился со своими головорезами этот разбойник. Фарзан с телохранителями едва ушел от разящего клинка Спаргаписа, которого, вероятно, в наказание добрым и честным кочевникам наслали злые духи на степные просторы саков.
Распахнув дверцы и откинув богато расшитый прлог, удачливый Спаргапис вошел в большую юрту вождя абиев и... замер! Девушка неописуемой красоты, прислонившись к стене и зачем-то прикрывшись огромной чашей, смотрела на него испуганными глазами, полными слез. Спаргапис расцвел: "Вот так добыча!"
— Кто ты, красавица!?
— Зарина, — прошелестела в ответ помертвевшими губа
ми девушка.
— Дочь Фарзана?
— Да, — чуть слышно выдохнула Зарина.
Спаргапис рассмеялся.
— Если бы я знал, что у Фарзана такая красивая дочь, я не врагом, а сыном бы пожелал стать твоему отцу.
Фарзан метался, как раненый насмерть зверь. Он никак не мог утолить своей ярости, хотя собственноручно на аркане проволочил по степи, сидя на самом резвом коне, а затем изуродованного, полудохлого изрубил на куски акинаком посла Спаргаписа, прибывшего с богатыми дарами сватать дочь Фарзана Зарину и предложившего абиям мир и дружбу. —Я убью его! Выпью всю его кровь! — кричал в гневе Фарзан.
Взгляд его упал на смирно сидящего сына Скилура. — Ты еще здесь сидишь? — прошипел он, с ненавистью ьна сына.— Ты сидишь здесь, когда твою сестру похитил негодяй? Ты не сак, ты баба! У тебя в жилах вместо крови прокисшее молоко булькает! Седлай коня! Скачи во весь опор! Убей этого мерзавца и привези мне его голову! Я отрежу ему нос и уши, выколю его наглые глаза! Скачи во весь дух и без головы нашего кровника не смей мне показываться на глаза!
Скилур ускакал.
Конь Скилура шел шагом. Настороженный сак чутко при-к каждому шороху, держа руку на рукояти акинака. В густых зарослях камыша поймы Яксарта хорошо было устраивать засаду на зверя и на человека.
- Куда это ты так торопишься, джигит? — раздался позади насмешливый голос.
Скилур-замер. Правая рука тихонько потянула акинак из ножен.
— Оставь в покое свой акинак, не то прошью тебя стрелой,— продолжал насмешливый голос.— Идешь, словно через бурелом, а небось думаешь, что ползешь неслышно, как змея... Обернись!— повелительно хлестнул голос.
Скилур медленно обернулся, и глаза его вспыхнули ослепляющей яростью — перед ним воочию предстал сидящий на коне и натянувший лук на полную тетиву... Спаргапис! Ненавистный кровник!
Рука, замершая на рукояти, рванула меч из ножен. Спаргапис опустил лук и ослабил тетиву.
- Ого, кого я вижу! Уж не брат ли моей жены?
— Жены? — глухо повторил Скилур.
Гнев застилал ему взор. Стало трудно дышать.
- Если ты мужчина — выходи на поединок, подлец ! — визгливым голосом вскричал мощный и рослый и рослый Скилур.
Спаргапис улыбнулся.
— Я не желаю огорчить жену, убив ее горячо любимого брата. Подраться мы всегда успеем, не лучше ли нам сначала поговорить...
— Я не хочу разговаривать с тобой, пес! Я убью тебя!
— Ладно. Убивай. Но раньше выслушай меня и повидайся с сестрой.
— Я не хочу тебя слушать, а ее видеть!
Спаргапис вздохнул и вынул свой меч
— Если боги хотят покарать человека, то они лишают его разума. Что ж, сразимся!
Скилур был очень опытным бойцом,— но гнев застилал ему разум, а ярость слепила глаза. Спаргапис хладнокровно отбивался от натиска остервеневшего противника, а затем, использовав оплошность Скилура, ткнул острием акинака в плечо и сразу же сильным ударом выбил оружие из рук ошеломленного соперника. Скилур схватился левой рукой за раненое плечо — сквозь пальцы просочилась кровь, а Спаргапис спокойно вложил свой меч в ножны.
— Я же сказал: давай сначала поговорим, а уж потом будем решать — биться или мириться... Ну что ж, поедем к Зарине, она смажет тебе плечо снадобьем и перевяжет.
— Убей лучше, негодяй!
Спаргапис посуровел.
— 'Ты уже много раз оскорблял меня — потомка царей — саков! Ни от кого бы я не вынес и малой доли столь гнусных оскорблений, но от тебя вынесу. Я прощаю тебя — брату моей любимой жены. Как видишь — я лучше, чем ты думал. Едем! — повелительно закончил Спаргапис.
Угрюмый Скилур молча двинулся вслед за Спаргаписом, который бесстрашно показал незащищенную спину недавнему врагу!
Зарина с радостным визгом бросилась на шею брату и повисла, подрыгивая поджатыми ногами. Скилур вопреки первоначальному намерению невольно обнял ее, и сердце его дрогнуло. Спаргапис, снисходительно посмеиваясь, смотрел на это нежное свидание. Когда наконец брат с сестрой оторвались друг от друга, Скилур с изумлением увидел, как невиданно похорошела его красавица сестра. Зарина расцвела, охваченная целиком и полностью безумным любовным дурманом к своему возлюбленному. Скилура смягчило счастье его горячо любимой сестры, и этого уже было достаточно для Спаргаписа. Этот змей-искуситель умудрялся лютых врагов превращать в друзей, а уж размягченного брата любимой жены — легче, чем щелкать орехи...
Когда они скрепили кровью обряд братства, Скилур вынул свой акинак и на нем поклялся в верности своему необыкновенному зятю и до конца дней своих был верен этой клятве, перенеся свое обожание после смерти Спаргаписа на его дочь — Томирис.
Когда Спаргапис узнал, что Зарина понесла, у него от радости, перехватило дыхание — он отец!!!
Спаргапис всю казну отдал верному сподвижнику Сохбору и с отрядом отправил его в Согдиану.
Когда Сохбор доставил все, что он купил на базарах не только Согдианы, но и Бактрии, Спаргапис, раскрыв шкатулку, замер: самоцветами переливались сапфиры, рубины, аметисты, кораллы, жемчуг, бирюза, слепило блеском золото, се ребро...