— Приду ночевать, — ответил он.
Сергей проводил брата до дверей потом неожиданно проговорил:
— Есть только одно средство освободиться от страданий.
— Какое?
— Пойти к ним навстречу.
— Крест? — спросил Нил, понизив голос.
— Добровольный крест. Все равно, в какой обстановке. Люди различаются не умом, способностями или характером, а только своим отношением к кресту.
— Как странно, что и ты об этом говоришь, — задумчиво произнес Нил и вспомнил слова Колымовой.
Сергей не удивился и продолжал:
— Один идет к своему кресту нехотя и с мукой, другой бессознательно, как овечка, третий еще не видит своего креста, и жизнь кажется ему бессмысленным нагромождением случайностей. Наиболее мучительна судьба тех, кто знает куда идет его дорога, но все же бежит в страхе и прячется… Если крест, то нет смерти.
— Это похоже на самоубийство, — сказал Нил.
— Нет, совсем не самоубийство, — живо возразил брат. — Совсем не самоубийство, а осмысленная жизнь, как можно дольше.
Сергей протянул ему руку, чего никогда не делал.
— Убивают себя именно из страха перед крестом. Я буду тебя ждать, так?
— Да, — кивнул Нил.
Был уже вечер. Город горел тысячами огней. Субботин шел и ненасытимо вбирал в себя все, что видел. Он теперь понял то, о чем в одно туманное утро, при лампе, говорил Сергей:
— Я вдыхаю счастье.
Он подумал: «Странно, что я понимаю слова Сергея не сразу, а некоторое время спустя. Он идет впереди меня и предостерегает». Он был благодарен Сергею за его слова о добровольном кресте: они напоминали ему последний разговор с Колымовой и имели отношение к тому, что он пережил за зиму. Его бедная и порою жалкая жизнь теперь представилась освещенной ярким смыслом, который до сих пор ускользал от него. Отдельные события, скрепляя друг друга, приобретали разумную цель, так как были воплощением человеческой воли.
«Следовательно, жизнь, до известной степени, все же находится в руках личности», — думал Субботин и чувствовал себя гордым.
Ему не хотелось отрываться от своих настроений, но невольно вспоминал Сергея на полу возле кровати, зарывшегося с головой в подушку. «Что-то произошло с ним и он просит не расспрашивать. Пусть будет великодушно тихо».
На тротуаре одной из главных улиц он увидел нарядную даму, которая была так пьяна, что шаталась в стороны. Субботин удивился, потому что дама, видимо, принадлежала к лучшему кругу общества, и вместе с другими стал следить за нею. Дама несколько походила лицом на Веселовскую, которую он однажды встретил у великого человека. Нил подошел ближе, и сходство увеличилось. Все еще не уверенный он сказал даме:
— Что с вами?
— Проводите меня, пожалуйста. Посадите на извозчика, — попросила дама, схватясь за сердце.
Тут он понял, что она вовсе не пьяна, а шатается, едва держась на ногах, от какого-то внутреннего потрясения.
— Со мной произошло несчастие, — сказала Юлия Леонидовна Веселовская. — Моя девочка ночью перерезала себе вены на ногах. Я сейчас из больницы.
Нил крепко держал ее под руку, чтобы она не упала.
— Жива?
— Да. Вероятно, выздоровеет. Доктор говорит, что выздоровеет… Юленька…
Она вряд ли узнала Нила, но говорила так, будто перед нею был очень близкий друг.
— Я провожу вас домой, — тихо сказал Субботин.
Они поехали. Нил думал свое. Разом потухли все мысли о разумно направленной воле. Перед глазами была суровая, страшная жизнь, в которой ничего нельзя было понять.
— Он тоже ушел от меня.
— Кто? — шепотом спросил Нил и сообразил, что она говорит о Яшевском.
— Ушел. Совсем. Прислал письмо. Вы знаете Колымову, Елену Дмитриевну? Они вместе уезжают… далеко… вместе…
Нил довез ее до дому и сдал с рук на руки чахоточной горничной Даше, которая с испугом смотрела на барыню.
— Началось, — сказал себе Нил и согнулся. — Не хочу ничего.
Он машинально зашел на телеграф и предупредил Женю, что приедет только завтра.
— Женюсь на ней, — подумал он.
Потом направился к Щетинину. Деньги, которые он думал попросить, казались ему якорем, за который он зацепит всю свою будущую жизнь; поэтому волновался, когда подходил к воротам старинного, несколько мрачного дома.
Небо очистилось от зимних туч. Высыпали мирные звезды. В сердце сочилась болью свежераскрывшаяся рана.
XXV
Субботин недолго ждал в большой неуютной комнате, в которой вся мебель была в чехлах, похожих на саваны. Щетинин вышел к нему, и гость подумал, что пришел не вовремя так как лицо офицера было помято и недовольно, как у человека, которого не вовремя разбудили. Офицер, идя на встречу с протянутой рукой, несколько подозрительно приглядывался к Субботину.