— Не трогай меня, Брук Сэвидж, пока не согреешься, — оттолкнула его Кэтрин.
— Ладно, в следующий раз ты будешь заниматься этим сама.
— Я же предлагала тебе свою помощь.
— Кэтрин, разве ты не знаешь, для чего созданы женщины? Чтобы хранить тепло и создавать мужчинам уют.
— Приятель, ну-ка вспомни о Пятнице Робинзона Крузо!
— Слушай, кто сейчас принес воду — ты или я?
— Вот видишь, ты все понял! Если подумать, из тебя может получиться превосходный Пятница!
Брук обнял Кэтрин, заставив ее поежиться от холода. Но очень скоро он согрелся, и они снова оказались в объятиях друг друга. Он положил голову ей на грудь, а она принялась гладить его по волосам.
— Как ты думаешь, сколько сейчас времени? — спросила она.
— Сейчас ночь.
— А точнее не знаешь?
— Первая половина ночи.
— А число? Или для тебя есть только времена года? Тогда зима, так я понимаю.
— Первая половина зимы.
— Должно быть, сейчас декабрь, — печально заметила Кэтрин. — Сколько времени я уже здесь нахожусь?
— Семь дней.
— Так значит, сейчас первое декабря. Не успеем и глазом моргнуть, как будет Рождество.
Брук промолчал.
— А ты разве не скучал без Рождества? Разве не думал о том, что весь мир, исключая тебя, его празднует?
— Наверное, поначалу скучал. Пол как-то дал мне транзистор и я слушал рождественскую музыку. Но от этого только почувствовал себя еще более одиноким. И в отчаянии зашвырнул эту штуковину со скалы.
Это признание вернуло Кэтрин к реальности. Но ей так не хотелось сейчас думать о будущем! Брук как будто прочитал ее мысли, потому что стал ее целовать.
— Не думай об этом, — прошептал он.
— От тебя не так-то легко что-то скрыть, правда?
— Я к тебе привыкаю, Кэтрин.
— Наверное, я рада этому.
Они снова любили друг друга, только на этот раз в их обращении друг с другом затаилась какая-то пронзительная нежность. Как все-таки странно все было. Они совершенно не уставали друг от друга. Наоборот — стали друг для друга каким-то наваждением, а их страсть навязчивой идеей. Они забывались недолгим сном, потом один из них будил другого — то ли касанием, то ли поцелуем, и все начиналось сначала.
Кэтрин уже не знала, сколько раз за эту ночь они любили друг друга, но каждый раз их любовь была окрашена новым чувством, новым волнением. По временам они целовались непрерывно, уста их как бы сливались в одни. А однажды он овладел ею в необычной позе, и она видела, как пляшут их тени на стенах пещеры, как содрогается ее тень в тот момент, когда наступила развязка.
Утром Кэтрин проснулась от запаха кофе и яиц. Она встала и обнаружила, что Брук уже снял высохшее белье.
— Почему ты не разбудил меня?
— Ты так сладко спала, я просто не смог этого сделать.
Она потерла глаза. Их любовь — это был сон или явь? Никогда раньше она не испытывала столь сказочных ощущений.
— Я хочу помыться перед завтраком.
— Лучше поешь сначала. Все уже почти готово. Надеюсь, ты любишь мыться в холодной воде. Снег растаял только наполовину.
— А нельзя его подогреть?
— На него придется израсходовать шестимесячный запас бутана. Может, лучше использовать его для подогрева пищи?
— А на огне воду нельзя подогреть?
— Можно, но только это будет долго. Ладно, после завтрака я этим займусь.
— Снег прекратился. — Кэтрин подошла к окну.
— Но это ненадолго. Скоро снова будет пурга.
Девушка пристально смотрела вдаль — всюду, куда только проникал взгляд, был снег, бесконечная снежная равнина. Но, пожалуй, сейчас она была даже рада этому плену — плену, который она делила с Бруком. После долгой внутренней борьбы она обнаружила, что счастлива находиться рядом с ним — и телом, и душой.
Возможно, пройдет немало времени, прежде чем она вернется к цивилизации, думала Кэтрин. И если не думать о некоторых неудобствах, то перспектива целой череды зимних ночей, таких, как последняя, была даже более чем заманчивой.
Убила ли она Джеффри Килмана? Или он выжил и стал источником нелепых слухов, правдивость которым придавало ее исчезновение? Одно было совершенно ясно. Если Джеффри выжил, то наверняка постарался слепить историю, в которой сам выглядел в наилучшем, а Брук — в наихудшем свете. И, может, история эта уже даже вышла за пределы Кейлоуна. Если так, то к весне окрестные горы будут кишмя кишеть газетчиками.
Ее же исчезновение вряд ли тронет кого-нибудь в этом мире. Теперь, когда Фрэнк Хоуки ушел из ее жизни… Конечно, доктор Айвенс будет озадачен, и им придется найти замену для весеннего семестра. И хозяйка выставит ее вещи из квартиры за неуплату. Но этим все и ограничится.