Я мысленно вздохнула. Кого, чёрт возьми, я обманываю?
— Я была бы счастлива с мужчиной моего возраста, не женатого, не имеющего долгов и который достаточно хорош в постели. — Я закрыла рот руками. — Я сказала это вслух, да?
Томмазо рассмеялся своим гипнотически глубоким мужским смехом, и мне показалось, что он покрыт тёплой липкой карамелью. Такой вкусный.
— Да, — сказал он, обводя пальцем край своего бокала.
— Такая женщина, как ты, не должна снижать планку.
Лесть поможет везде.
— Так думаешь, мне следует установить планку тут? — Я подняла руку над головой.
— Выше.
Я потянулась немного выше.
— Тут?
Он указал прямо в небо.
— Немного выше, милая.
Я покосилась на него.
— А ты случайно сам не где-нибудь там, наверху?
Он ухмыльнулся.
— Улавливаешь, да?
— У кого-то огромное эго, — широко улыбнувшись, сказала я. Не возможно не насладиться тем, каким он казался уютным. Как будто его сила и мужественность излучались откуда-то глубоко. Он игриво пожал плечами и сделал глоток вина.
А моё сердце затрепетало в груди. Что такого в этом мужчине, что заставляет меня чувствовать себя такой непохожей на себя, смелой, страстной и бесстрашной?
— Итак, Томмазо, скажи, помимо того, что ты считаешь себя идеальной добычей, как тебе нравится проводить время?
— Обыкновенно. — Он жадно уставился на меня через стол. У меня сложилось впечатление, что его мысли заняты другим: мной. Мой пульс учащался, а мышцы расслабились от вина, запреты испарились вместе с солнечным светом на улице.
— Как… обыкновенно? — спросила я тихо, показывая интонацией, как бы мне хотелось, чтобы он проводил время. В основном нагишом. В одной из фантазии он ласкал свой налитый член, пока я наблюдала.
— Я работаю, играю и занимаюсь тем, чем занимается большинство. Но, безусловно, мне больше всего нравится играть. Пока я нахожусь в хорошей компании.
Его слова полны сексуальных намёков, и мои трусики стали влажными. Мне захотелось протянуть руку через стол, прижаться к его губам, и ласкать Томмазо языком.
— Тебе не надоедает? — спросила я.
— Что?
— Это. То, как мы обыгрываем то, что у нас на уме.
Не могу поверить, что такая смелая, но этот мужчина… сводит меня с ума. Я чувствовала, что должна заполучить его, иначе умру.
— Зависит от обстоятельств. — Он одарил меня таким чувственным взглядом, что у меня поджались пальцы ног. Я сделала глоток вина, чтобы слова не застряли в горле. Не помогло.
— Зависит от ч-чего?
— Шарлотта, ты действительно готова к тому, чтобы мы перешли в эту плоскость? Там, где мы будем честны?
Чувствуя возбуждение, мой разум сосредоточился на том, к чему был готов: Он. Я. Обнажённые на этом столе. Держу пари, Томмазо везде впечатляюще упакован. То, как он держится, похоже на рекламу, которая гласила: «Мне нечего скрывать».
Допив бокал вина, я осторожно поставила его перед собой.
— Да.
Он откинулся на спинку стула и немного приподнял колено. Его ноги широко раздвинуты. Сознательно или нет, не имеет значения. Я начинаю задумываться, что он твёрд как камень и член натягивает ткань чёрных брюк.
— Докажи. — Его голос опустился до грубого соблазнительного тона.
Я крепко сжала бёдра вместе.
— Что бы ты хотел, чтобы я сделала?
Я надеялась, что он попросит подползти и помочь ему снять брюки. Образ того, как я отсасываю у него, пока он сидит в кресле, мелькнул в голове.
Я должна перестать мучить себя. На самом деле, нет. Это несправедливо по отношению к нему.
— Ответь, — надавил он.
— Что я получу, если отвечу?
— Всё, что захочешь, — ответил он.
Я просто смотрела, стараясь держать себя в руках. Что угодно — включало в себя очень длинный список возможностей.
— Скажи, зачем ты, на самом деле, привела меня сюда? — спросил он.
Честный ответ отличался от причины, по которой я теперь хотела, чтобы он остался.
— Ладно. — Я откашлялась, готовая раскрыть небольшую часть правды, но не всю. — С тех пор, как я себя помню, мама рассказывала о существах, которые питаются нами, людьми. Думаю, из-за этого я стала параноиком.
Не показывая разгорающегося волнения, он уточнил:
— И как именно питаются?
— Она рассказывала, что они соблазняют человека, а затем каким-то образом высасывают из него жизнь. — Лично я верю, что существует другое существо, которое питается страхом.
— Как своего рода демон.
— Я кажусь сумасшедшей? — спросила я.
Он мешкал с ответом — плохой знак. Скорее всего, он хотел обдумать, что сказать, чтобы не обидеть меня. Томмазо подался вперёд, не сводя с меня взгляда.