Конечно, соблазнить женщину слишком просто. Но, по крайней мере, он подарит этой милой пухлой леди ночь, которая изменит её жизнь и вызовет зависть подруг. И Тула увидит, что он ублюдок.
Брюнетка кивнула, но по-прежнему ничего не говорила. Затем он схватил её и крепко поцеловал, наклонив назад в почти горизонтальное положение. Толпа на танцполе дико аплодировала, когда он трахал эту женщину ртом. Это должно сработать. Когда он снова поставил ее на ноги и разорвал поцелуй, Тулы нигде не было видно. Симил, конечно же, удовлетворённо ухмылялась. Она добилась своего. Но был момент, доля секунды, когда он мог поклясться, что увидел дьявольский блеск в глазах Симил. Она что-то замышляла?
«Тебе действительно нужно спрашивать?»
Он говорит о Симил. Но в чём её игра?
«Возможно, Туле суждено быть моей». Но если ошибается, и Симил говорит правду, тогда он разрушил бы жизнь женщины.
Он посмотрел на свою спутницу на ночь.
— Давай выбираться отсюда.
Он взял её за руку и направился к лифту. Сегодня вечером он не будет думать о Туле, а только о себе. Как и должно быть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Томмазо не мог поверить, каким огромным ослом он был. Он прекрасно понимал, как, выглядел для Шарлотты тот момент несколько недель назад, там в джунглях. Но именно поэтому он настоял на том, чтобы пойти этим путём. Большое эпическое извинение. Грандиозное публичное признание в любви. Он не хотел, чтобы у Шарлотты возникли сомнения по поводу его желания провести с ней всю жизнь
Томмазо полагал, что по большей части он знал это с первого момента, как увидел её, но после того, как она храбро пришла, чтобы найти его в лагере Мааскаб, не осталось ни капли неуверенности. Этот поступок открыл его сердце осознанию того, что, возможно, он ждал этого момента, и эту женщину, такую же верную, любящую семью так же сильно, как и он, и к тому же бесстрашную.
Пока Чар чувствовала себя уязвленной из-за того, что Эмма вытащила его из огненных ям ментального ада, он почувствовал облегчение. На планете не было такого количества благодарности, которое могло бы выразить важность того, что сделала Эмма. Она проникла глубоко в его сердце и потянула за ту часть, которая всё ещё любила её. Этого хватило, чтобы вытащить его из темноты, в которую он был вынужден отправиться, и помешать убить Шарлотту, которая должна принадлежать ему. Чар рискнула всем, чтобы помочь ему. Столкнулась лицом к лицу с парализующим страхом ради него. Она была ему ровней во всех отношениях, если не превосходила.
Эмма, будучи сильной и красивой, никогда не была связана с ним. Это потому, что сердце Эммы было открыто с того момента, как она встретила Гая? Или потому, что он всё это время ждал Шарлотту?
Возможно, и то, и другое.
Но «не суждено» значит «не суждено», независимо от того, как человек к этому пришёл. Им с Эммой не суждено быть вместе. Как и с Шарлоттой, по-видимому. Он был дураком, думая, что сможет стать молотом, который пробьёт кирпичную стену, окружающую её сердце. Идиот.
Он потянулся за другим пустым чемоданом на верхней полке в гардеробной и снял его.
— Томмазо! — Шарлотта появилась в дверях, тяжело дыша и напугав его.
Чемодан выскользнул у него из рук и упал на пол.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришла… — выдох, — поговорить с тобой. — Ещё вздох.
— Ты бежала? Существуют же автомобили. Гораздо более лёгкий способ путешествовать.
Она посмотрела на него.
— Я ехала на машине. Но, чёрт возьми, дом огромен. Мне нужно больше тренироваться.
Он покачал головой.
— Зачем ты здесь, Шарлотта?
Она выпрямилась.
— Это твоя гардеробная? Она размером с мой дом!
Нет. Она была больше. Но состоятельный человек организовал такую обширную коллекцию итальянских костюмов и обуви, шёлковых галстуков и рубашек, сшитых на заказ, и не оставил бы место для вещей своей женщины?
— Технически, — сказал он, — это твоя гардеробная. Или должна была стать твоей. Теперь это просто гардеробная, которая скоро будет принадлежать тому, кто купит этот дом.
Всё ещё тяжело дыша, она посмотрела на него в замешательстве.
— Что ты имеешь в виду моя гардеробная?
— Я купил этот дом для тебя. Для нас.
— Что?
— Так поступают мужчины, Шарлотта. Они заботятся о своей семье. Они дают им дом и заставляют чувствовать себя в безопасности.
— Я пропущу дискуссию о современных гендерных ролях и феминистской революции, и сосредоточусь на том, что ты купил нам особняк. На голливудских холмах. Серьёзно?