У нее так сильно дрожали руки, что два или три раза она не могла попасть в скважину ключом зажигания. Ей никак не удавалось завести двигатель.
Питер перебрался с сиденья на пол, затем посмотрел на Андерсон тем неповторимо осмысленным взглядом гончей (хотя все собаки способны смотреть выразительно и осмысленно, только глаза гончей могут выразить такую скорбь). Похоже, выражение его глаз следовало истолковать так: и как давно ты получила свои водительские права? Затем он снова забрался на сиденье. Андерсон уже не могла поверить, что всего пять минут назад Питер был дрожащим от возбуждения, рычащим и злобным зверем, каким она никогда не видела его раньше: собакой, готовой вцепиться во все, что движется, и то выражение, с которым… Тут она оборвала эту мысль.
Заведя наконец двигатель, она выбралась из вереницы припаркованных машин. Когда они проезжали мимо здания ветеринарной клиники, что следовало из скромной вывески, она опустила одно из стекол. Слышались только отдельные взвизги и негромкий лай. Ничего из ряда вон выходящего.
Безумие прекратилось.
Она никак не могла успокоиться, хотя чувствовала, что полоса неприятностей закончилась. Если это так — все хорошо, что хорошо кончается.
Просто каламбур.
5
Бобби не хотела ждать (а вернее, не могла), пока она доберется домой и выпьет обещанную себе рюмочку. Как раз напротив ветеринарной клиники стояла придорожная закусочная с заманчивой вывеской «Большой Воскресный Бар и Гриль».
Андерсон пробиралась к заветной цели, лавируя между машинами.
— Жди, — сказала она Питеру, который свернулся на сиденье. Пес приподнял веки, как бы говоря: разве я хочу сопровождать тебя повсюду? Чтобы ты таскала меня за собой на этом дурацком поводке?
В «Воскресном Баре» было темно и довольно пустынно в среду вечером; в центре зала никто не танцевал. Пахло прокисшим пивом. Бармен, он же и кассир, подошел к ней с приветствиями.
— Двойной «Катти Сарк», — прервала его Андерсон — Разбавьте водой.
— Вы всегда пьете как мужчина?
— Обычно я пью из стакана, — Андерсон отпустила реплику, по сути лишенную смысла, но она чувствовала себя слишком усталой… просто разбитой. Затем она привела себя в порядок в дамском туалете…
Андерсон вернулась на свое место в довольно сносном настроении, которое еще поднялось после первой порции спиртного.
— Послушайте, я не собираюсь вам надоедать, — обратился к ней бармен. — Но вечерами здесь так уныло. Когда появляется новое лицо, мне трудно удержать язык за зубами.
— Извините, — ответила Андерсон, — сегодня у меня выдался не самый лучший денек.
Она допила стакан и кивнула.
— Еще одну порцию, мисс?
Может быть взять «Парти леди», — подумала Андерсон, отрицательно качнув головой. — Лучше я возьму стакан молока. А то меня замучает несварение желудка сегодня вечером.
Бармен налил ей молока. Андерсон пила его и думала: что же все-таки случилось у ветеринара? Думай не думай, а в ее голове это не укладывается.
Не имею ни малейшего представления, подумала она, что случилось, когда я привела его в приемную.
Она попробовала восстановить в памяти все подробности. Приемная была так же переполнена, когда она ждала приема, но ведь тогда не было такого бедлама, как после посещения ветеринара. Место, конечно, беспокойное: в тесноте сгрудились животные всех видов и типов, многие из них питают друг к другу инстинктивные антипатии, что, конечно, не создает благоприятную обстановку, однако все было вполне нормально.
Теперь, когда спиртное делало свое дело, она вспомнила человека в комбинезоне, сопровождавшего бульдога. Боксер смотрел на Питера. Питер робко косился на него. Впрочем, это вовсе не важно.
Так что же?
Пей молоко, отправляйся домой и забудь об этом. Ну, ну. А как же тот случай в лесу? Или это тоже ты забыла?
Как бы в ответ в ее памяти всплыл голос деда: Между прочим, Бобби, далась тебе эта штука? Стоит ли об этом думать?
Нет, не стоит, Теперь, в таком состоянии, она собралась заказать еще порцию спиртного… только одну, а потом и другую… Что же, она действительно собирается сидеть в темном пустом баре ранним вечером, выпивая в одиночестве и дожидаясь, пока неведомый кто-то (а может быть, и сам бармен) сядет рядом и спросит, что с ней стряслось и что она здесь делает?
Она бросила пятерку на стойку, и бармен сгреб ее. Выходя из зала, Андерсон увидела телефон-автомат. Имевшаяся в наличии книга была замусоленной, с загнутыми листами и благоухала виски. Опустив 20 центов и прижав трубку между ухом и плечом, она отыскала нужный телефон и дозвонилась до клиники Эйзеридж.