Осень и сигарета. 1, 2
1. Вообразите себе любой город, любой район в нём, любую улицу и самый обыкновенный тротуар. Только осенью. Обязательно осенью: осенний город, осенний район и тротуар, усыпанный жёлтыми и красными листьями, намокшими под дождем, скрывающие уже увядающую зелёную траву. На этом самом тротуаре, навстречу друг другу, шли двое человек. Самые обыкновенные люди в самом обыкновенном городе. Небо было серое и скрывало, нелепое для этого пасмурного дня, солнце. Первым человеком была девушка. Ей было около восемнадцати лет, средний рост и стройные ноги, которые выглядывали из под серого пальто, размера на два больше её истинного. Бордовые ботинки. Черные колготки. Перчатка, с дыркой на указательном пальце, только на правой руке. Шла она не быстрым шагом и всё время щурилась. Беря во внимание тот факт, что солнце скрывалось в тот день, можно говорить - зрение её было слабое. Вторым оказался парень. Высокого роста, худощавый. Двадцать четыре года от его рождения. Медленным, но уверенным шагом, он проходил сантиметры за сантиметрами. Она сразу обратила на него свой взгляд. Потому что он совпадал с её представлениями о внешности идеального молодого человека: длинные волосы собраны в пучок где-то чуть ниже затылка, брезентовый плащ болотного цвета, светлые рваные джинсы, потёртые кеды. Он шел шаркая по мокрому асфальту и даже не глядел на неё, устремив свой взгляд куда-то вперед, даже сквозь всё, что встречалось ему на пути. Девушка, не скрывая своего восхищения, уставилась на него своими зелеными глазами. Засмотревшись, она не заметила, как подходила к нему всё ближе. Рука его, держа уже затухающую сигарету, направлялась к его губам, из которых, спустя несколько секунд, медленно выдохнулся дым с запахом ментола, и рука его снова опустилась вниз. Они подходили всё ближе и ближе к тому моменты и месту, когда должны были пройти мимо и больше не встречаться. Но! Увы, какая жалость! -Что за чёрт! -вскричала она, когда они столкнулись. Чисто женским, мягким голосом. - Что ты делаешь?! - вскричала она снова и затрясла рукой, той, что была без перчатки. Это заставило его остановиться и посмотреть на неё. Он медленно, как бы нехотя, переводил свой взгляд то с её глаз на губы, то с губ на её, летающую по воздуху, руку. В конце концов, он поднял свою руку на уровень груди и посмотрел на чуть согнувшуюся и почти потухшую сигарету, из которой высыпался пепел. -Я, что, поставил тебе ожог? -он отвечал медленно, томным голосом, растягивая слова. Впрочем, говорил он так же отчужденно, как и делал всё остальное. -Разве не видишь?? -дуя на рану, она не упускала возможности смотреть на его какие-то бездонные, серо-синие глаза. -У меня есть мазь от герпеса. -Ты видишь на моей руке герпес? -Тогда мне больше нечего тебе предложить. Извини. И он пошел вперед. Сделав пару шагов - он остановился. Сделал столько же шагов назад, достал из кармана тюбик и взял её ладонь в свою руку. Выдавил немного прозрачной мази на ожог и сделал пару круговых движений своими длинными, бледными, но изящными пальцами. Такие обычно бывают у пианистов или художников. После всего этого он просто пошел своей дорогой. Вперёд. Ни взглянул на неё, ни сказал более ни слова. Она молча смотрела ему в спину ещё какое-то время, не опуская руки. И нет, она не влюбилась в него. О! И, конечно же, он в неё не влюбился. 2. Целую неделю шли дожди. На дорогах образовались огромные лужи. Тротуары, на которых не осталось сухого места без грязи и луж. Редко какая, проезжающая мимо машина, останавливалась перед лужами и брызги не летели на прохожих. День этот не стал исключением. Девушка, о которой уже упоминалось, назовём её Марией, по глупости своей, опаздывая на курсы по сновидениям, поехала на велосипеде. И вот представьте себе: кругом грязь, лужи, гниющие листья, дует ветер и льёт дождь. Девушка, в белых резиновых сапогах, зеленых колготках, сером пальто на распашку и голубом платье, едет на велосипеде. То и дело останавливаясь для того, чтобы вытащить застрявший велосипед из грязи, - её сапоги мало стали похожи на белые. И вот она, вся промокшая и усталая, уже подходя к нужному ей зданию, поскальзывается. Да, да, именно. Поскальзывается. Падает. И велосипед нещадно валится сверху. «Только со мной может произойти подобное», -думает она, всё не решаясь оглядеться по сторонам и встать. Немного приподнявшись и убедившись, что никого поблизости нет, она встаёт и быстро бежит к нужному зданию Прошло около четверти часа. Мария сидела в двадцать третьем кабинете, сидела с кружкой очень горячего чая, в одном своём голубом платье и каких-то тапочках. Напротив неё сидела женщина, уже в годах, но премилая, судя по всему: преподавательница онейрологии. В дальнем углу, около парочки обогревателей, стояли стулья, на которых всячески были повешены и разложены вещи нашей молодой особы. Вообще, обстановка в этой комнате была скудная: деревянный стол, где в беспорядке лежали разные бумаги, книги (среди них такие, как: «Природа сновидений (эпистемологический анализ)» Бесковой И.А., «Состояние сна» Малкольма Н., и др.), настенные плакаты со сновидениями, двадцать три стула, четыре из которых были заняты, и большое окно, с откалупливающейся белой краской, занавешенное синими шторами. Вот и всё, что было там. Ах, да, ещё и два обогревателя, чайник и три чашки. Сидели они в самой середине этого помещения. -Антонина Романовна, ещё раз извините, что я к вам вот так ввалилась. Грязная, мокрая... -Со всеми случаются неприятности. -женщина она была прямолинейная и немногословная, гордая, но всё же добродушная и заботливая. -Со мной частенько... -Сходи к бабке какой-нибудь, может сглаз. -тут она встала и подошла потрогать вещи. -Пальто сухое, а вот резинки твои сырые...Подождём. -У женщины зазвонил мобильный и она вышла. Мария осталась одна в этой пустой комнате. Всё еще дрожа от холода, она подошла к окну и заглянула за занавеску. Уже изрядно стемнело. -Велосипед у тебя внизу? -девушка слегка дрогнула и вернулась на место. -Да, Антонина Ро... -Я договорюсь со сторожем, он присмотрит. Заберешь, как сможешь. Одевайся. Еще успеешь на последний автобус. -говорила она поспешно и слегка нервозно. -Что-то случилось? -надевая колготки, говорила Мария. -Да так...Дела семейные. И, кстати, недели две меня не будет. Кому сможешь - передай. И поживей, машина ждет. Ждет. -Как жаль, что вас не будет. Чем мне заниматься столько времени... -Ты найдешь чем, я не сомневаюсь. Спустя минут пять женщина и девушка вышли из почти опустевшего здания, где свет горел всего в двух окнах: в окне сторожа и в кабинете художественного искусства. Женщина поспешно села в автомобиль, а девушка стала медленно, идя на ветер, пробираться по грязи к автобусной остановке, которая находилась через две улицы оттуда. Дождя уже почти не было, но сильный ветер и грязь остались, плюс к этому набору добавилась еще и темнота, которая заметно сгущалась. Совсем продрогшая, она наконец-то дошла до остановки, встала под самый фонарь и посмотрела на часы. До автобуса осталось еще тринадцать минут. Незаметно для себя, она засмотрелась на ожог, на который не обращала внимания с того самого дня. Немного повертев кистью в разные стороны, она опустила руку, но та тут же снова поднялась. Сердцебиение у Марии участилось, ноги затряслись, зрачки расширились. Ведь её рука была в чей-то чужой руке! В чей-то бледной мужской руке. -Еще не прошло? -чей-то томный мужской голос доносился над её головой. И руки были ей знакомы и голос... -Э...Нет. -спустя «долгие» секунды она все же ответила и медленно обернулась, убрав свою руку из его руки. Конечно же, это был тот самый парень, в той же самой одежде, с теми же, собранными в пучок, волосами, который оставил ожог на её руке. -Вышло неловко, не правда ли? Мне знакома эта чудовищная боль от сигарет. Ты даже как-то мало кричала. -На самом деле это было не очень больно, скорее неожиданно и неприятно. -Да-да, и эта неприятность оставила такой след на твоей руке. -он улыбнулся и слегка похлопал её по плечу. -Ну...О, мой автобус! -Ну, удачи! Девушка села в автобус и дальнейшее её путешествие в этот день не имеет значения. И, нет, она не влюбилась в него. О! И, конечно же, он в неё не влюбился.