ем не так. - Как же так...Я ... - совсем паникшая, в смятении и расстерянности, она ставит стул рядом и садится, слегка дотронувшись до рук Антонины Романовны, - расскажите мне подробней, прошу. - Как часто вы, молодые, безрассудны. И Марк не стал исключением, а как раз наоборот, прямое тому доказательство. Будучи ещё в юном возрасте, Марк принял за компанию галлюциногенные вещества, и мать узнала об этом. Конечно же, она провела с ним беседу, сводила в больницу, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Но этого, как ей казалось, было недостаточно. Она перевела его на домашнее обучение (ибо очень боялась за него), не выпускала из дома. Ему был отрезан доступ ко всему, привычному для него миру, друзьям. На улице он бывал редко, в пасмурные дни выходя на балкон. Самое странное, что с самого начала он не проявлял никакого сопротивления и агрессиии, он принял это как данность и ушёл в себя. О, как он изменился и как я страдала и умоляла его мать не быть такой категоричной! А в это время он становился ещё более замкнутым, стал нервным и с апатией относился ко всему происходящему. Стал полной противоположностью себе прежнему. Но зато, как считала его мать, он и думать никогда более не сможет о подобной гадости. Три с половиной месяца он сидел так, взаперти. А потом... После он просто сбежал. А чего мы все хотели? Это был его ранее продуманный план. Каждый день он собирал по дому необходимые ему вещи, складывал их ближе к своей комнате, прятал за диваном и комодом, копил деньги, и вот, в конце концов, в день зарплаты своей матери, он сбежал в чём был, с рюкзаком на плечах. Он так сильно толкнул свою мать, что, когда он обернулся, она даже в его глазах увидела сожаление. Никто тогда не знал, куда он сбежал, а сбежал он в Челябинск, к приятелю детства. Беспорядочные половые связи, снова наркотики, алкоголь, стрессы, психические расстройства из-за приёма галлюциногенов. Спал он там, где придется, да и когда придется. Друг - то его был не из бедных, поэтому и позволял себе такие вольности, и Марка в это втянул! Да и мать хороша, видела же, каким он становится в этих стенах! - И слёзы потекли у женщины, потому что она не могла себя сдержать более. - Месяц никто не знал о его местонахождении, а ведь ему было всего ничего, шестнадцать лет! В общем, вернулся он домой только тогда, когда попал от передоза в больницу, еле его откачали, врачи разузнали наши номера телефонов от его этого друга, Кирилла, и, конечно же, моментально сообщили его матери. Через три дня она уже была у его кровати. Я не хочу рассказывать тебе, что происходило все эти месяцы, но домой они вернулись только спустя три месяца и Марк был весь бледный и оснувшийся. Мне было на него так страшно и больно смотреть. Ещё пару недель он ничего не ел, как мы не пытались его уговорить, и не выходил из комнаты, пребывая в прострации на своём диване. Потом он начал выходить на балкон и всё курил, курил, его трясло и он говорил, что его преследуют. Кто и зачем - мы не понимали. По ночам он бредил. Мы пригласили врача, но он всего лишь сказал, что это отходняки и скоро пройдет, выписал какие-то лекарства. Тогда мы пригласили психиатра, и Марк ему немного открылся. Рассказал, чем он занимался там, в Челябинске. Сказал, что в последние три недели за ним следят, кто- он не знал сам, но утверждал это с полной уверенностью в своих словах, и ещё говорил, что, когда он был в больнице, ему что-то всадили в голову, - непременно что-то всадили! - кричал он, и теперь он слышит голоса, которые говорят ему, что делать, что нет, заставляют его снова сбежать, но он не делает это потому что уверен, что эти голоса в сговоре с теми, кто следит за ним. Всё это привело его к неадекватному восприятию реальности, бредовым расстройствам, снижению эмоцинальности. Он перестал мечтать, больше не хотел учиться, говорил, что вообще не понимает, почему ещё жив. Потерял мотивацию. Мы положили его в лечебницу. Выписали его как раз к семнадцитилетию и я заметила, что он стал проявлять эмоции и сказал даже, что все эти бредовые расстройства прекратились. Всё это время, что он там пролежал, мы не виделись. Походы к психиатру мы всё же решили не прекращать и тот советовал ему заняться тем, что сможет его увлечь, и Марк стал рисовать. Раньше у него это тоже неплохо получалось, но после всего стало выходить действительно хорошо, несмотря на то, что большинство его работ были очень тёмными, наполнеными болью и даже страхом, но выглядели они впечатляюще. Как он говорил: они отражают его состояние и отношение к происходящему вокруг. "Благодаря этому занятию, я могу выразить всё, что чувствую без слов. И я благодарен своему врачу за это напутствие." - говорил он. И ещё он поделился со мной, что в его голове остался только один голос, который нелепо комментирует его поступки и мысли. Григорий Эдуардович, его психиатр, поставил ему диагноз - легкая шизофрения, кажется так. И лечение этой психической болезни может длиться на протяжении всей жизни и так и не пройти. - Я не могу поверить... - на протяжении всего рассказа девушка сидела в ступоре со стеклянными глазами и молча смотрела сквозь женщину, в красках, но не без страха, описывающую все эти события. - Разве ты не замечала в нём никаких странностей? - Может быть... Например, он постоянно так неожиданно появляется. - Медленная, как бы затуманенная, речь, нерасторопные движения, практически никаких эмоций на лице. Так его расстройство отразилось на его внешнем поведении. - Вы сказали, что Вы у него одна здесь. А где мать? Отец, в конце концов? - Отец женился на другой ещё когда Марк был лет девяти, а вот мать его в Португалии, с новым мужем и ребенком уже почти пять лет. Ей надоело это всё, видите ли. Мне и раньше казалось, что я Марка люблю больше, чем она, а сейчас я в этом уверена. - Мне очень жаль Вас и Марка, но меня не смущает его состояние. Нет. Нисколько. - Ты, видимо, ещё не до конца всё поняла, да и я не всё рассказала. - Не всё? - испугалась Мария. - Четыре года назад Марк познакомился на концерте какой-то группы с замечательной девушкой... - Замечательной? Значит она - замечательная, а мне с ним нельзя связываться? - Дослушай, пожалуйста. Он познакомился с ней и ему стало немного лучше, он был отвлечен. Стал более улыбчивым, реальным в своих словах, даже хотел пойти преподавать художественное искусство в наш центр. Он начал работать - раздавать флаеры и играть на гитаре возле центрального универмага. Многим очень нравилась его игра и песни, которые он пел, некоторые даже ждали рядом его прихода, поэтому он делал неплохой ежедневный доход. Вскоре они позволили себе поездку в Болгарию. Вернувшись, они узнали, что Лилия, его девушка, на третьем месяце беременности. Марк был безумно рад этому и я понимала, что и с такой болезнью он сможет жить нормальной жизнью. - Не может быть... - девушка расплакалась, закрывая своё лицо руками. - Они поженились, мы сыграли скромную свадьбу, Марк не любил по-прежнему посторонних людей, особенно, когда они вторгаются в его пространство. - Пожалуйста, не говорите мне более ничего, я не могу... - Не плачь, моя хорошая, я не для твоих слёз это говорю, а чтобы предотвратить твою боль в будущем, поэтому я доведу всё до конца. Девушка вытерла слёзы и обида от того, что она снова ввязалась не в то, что нужно, гложила её. - Говорите уже. - Два года назад, когда они ехали все втроём по трассе в новогоднюю ночь, случилась автомобильная катастрофа. - Женщина снова приняла свои таблетки, - Лилия была за рулем и подушки безопасности у неё не сработали...Она покинула нас по дороге в больницу...Я молила Бога за Роберта... - Роберт? - Это их сын. Роберт был в детском кресле и почти ничего себе серьезно не повредил, но Марк...У Марка случилась амнезия. Внезапная потеря памяти. Он может спокойно идти по улице и резко начать паниковать, потому что не понимает, кто его сюда привел и зачем. Через пару часов или дней он сам может вспомнить, что сам пошёл туда. Он уже пол года не ходит к психиатру, потому что однажды на сеансе, таком же, как и все предыдущие, Марк резко вскочил с кресла и, пригрозив указательным пальцем, сказал: "Вы не смеете обвинять меня в гибели моей жены. Вам не удасться засадить меня за решётку!". Григорий Эдуардович сказал мне, что в тот день, да и вообще в последний месяц, они никак не затрагивали тему этой аварии и Лилии в частности. Шизофрения вместе с потерей памяти делает страшные вещи, но Марка не признали невминяемым и опасным для самого себя, поэтому он сидит на антидепрессантах и трансквилизаторах, а я более не решаюсь посылать его в больницы и психиатрам. Было даже и такое: захожу я к Марку и Роберту, по обыкновению, Роберт чаще живёт со мной, но в этот раз Марк настоял на том, чтобы сын был с отцом, приводя слаженные аргументы и доказывая мне, что сейчас он в норме. Так вот, я захожу, а Марк носится по комнате и складывает все вещи сына в сумку, а сам малыш стоит в углу, в футболке своей матери, которая вырезом висит у его колен и плачет. Как же мне было страшно! Позже оказалось, что Марк забыл о том, что Роберт его сын, что это подставной ребёнок, чтобы что-то выведать у него про смерть Лилии. Ох, скольких сил мне тогда стоило, чтобы успокоить его...Ребёнка я, конечно же, забрала себе. Так вот, послушай, не за что тебе бороться, и не зачем вмешиваться в его размеренную сейчас жизнь, ничего не теребить. У него больше трех месяцев не было приступов. Не ломай себе жизнь, мало ли, что он может выкинуть тебе и з