Мамору подошел к окну и резко раздернул шторы. В комнату хлынул солнечный свет, лучи зайцами скользнули по личику Кими, заставив ту сморщиться и зарыться поглубже в одеяло.
— Кими вставай, вставай моя радость, — прошептал он.
— Еще немножечко, пожалуйста. Я видела такой сон. Такой красивый сон, Мори, — Мамору убрал волосы у девушки со лба и улыбнулся.
— И что ты видела? Не хочешь поделиться?
— Как будто мы с тобой бежали по пляжу. По такому белому-белому песку. А рядом было море. Оно билось о берег. И вся отмель была в белой пене, в таких белых барашках. Я чувствовала, как к ногам ластится вода, а пена тает с тихим шипением на руках. Потом мы вместе бежали по краю воды и брызгались, — девушка приподнялась на локтях, глаза её горели. — В конце концов, ты повалил меня на песок…
Мамору увидел, как Кими залилась краской, но свет из глаз сделался еще ярче.
— И? — он позволил себе небольшую вольность, наклонившись и медленно целуя её в шею. Нашел языком бьющуюся под кожей жилку и прикоснулся к ней губами, ощутив пульсацию. Он даже не заметил, как девушка наклонилась к нему и обняла певца за шею, продолжая сидеть, но уже с закрытыми глазами.
— Я не знаю, — пошелестел тихий голос. — Ты разбудил меня.
— Извини, если бы я знал, то не стал бы прерывать такой прекрасный сон, — он оторвался от её шеи, его выдержка была на исходе и только боль от сжатых в кулак пальцев кое-как вернула ему чувство реальности. — Но если ты встала, можем спуститься вниз и позавтракать. А еще я могу отнести тебя вниз на руках, если ты хочешь.
— Чтобы вместе навернулись с лестницы? Я не хочу, чтобы мы сломали шеи. Моя еще слишком мне дорога, — отшутилась девушка.
— А моя нет? — нахмурился Мамору, отодвигаясь, чтобы Кими могла встать.
— Твоя тем более, — Элисс оттолкнула его и босиком в одной полупрозрачной ночной сорочке пошлепала к ванной. Маленькие ножки, тонкие ручки, белое облачко волос, достигающих лопаток, эта сорочка с белым пухом по краям и на тонких лямочках. Элисс в этот момент была такая уютная, такая домашняя, словно всю жизнь провела в этом огромном особняке.
В ванной зашумела вода, и мужчина улыбнулся. Когда-нибудь, он точно это знал, они вместе будут заходить в душ, и он будет целовать каждый миллиметр её мокрого от воды тела, намыливать её спину, а потом смывать пену, мыть её волосы, поражаясь их длине и цвету. А потом так же медленно любить её, и вместе они будут вырываться за пределы Вселенной, чтобы где-то в неизвестности рассыпаться миллионом ярких осколков.
— Мори, ты вше шделал с ешой? Я не хошу фтобы меня тофнило.
Мужчина отвлекся от фантазии, разглядывая свое собственное чудо. В полотенце, со ртом, окруженным пеной от пасты и зажатой между зубов щеткой. Какая же она бывает смешная!
— Я еще вчера обговорил это с поварами. На завтрак подадут только легкие фрукты и стакан молока для тебя. Надеюсь, малышу понравится экзотический салат.
— Я тоше на это нафеюсь, — кивнула Кими, захлопывая дверь.
Она спустилась, когда он уже читал утренние газеты. Отложив желтую прессу на "сладкое", Мамору с каким мазохистским удовольствием просматривал новости биржи, отмечая, что акции компании пошли быстро вверх. Он не представлял, чем вызван такой скачок.
— Привет, — она остановилась сзади него, положив руки на его плечи, и коснулась губами его волос. От неё пахло розмарином. — Что интересного пишут?
— Ничего такого. Ты прекрасна, — она не была прекрасна, Кими была завораживающа в этом розовом сарафане и с волосами, перевязанными белой атласной лентой. Словно видение из лета.
— Тебе, правда, нравится? — Элисс для пущего эффекта обернулась вокруг своей оси, заставив Мамору задержать дыхание, а низ его живота предательски заныть. — Я купила его вчера на какой-то распродаже. Ты представляешь, за клип мне дали три тысячи долларов. Оказывается это огромные деньги.