Через три часа должен был начаться концерт, и пока техники настраивали звук и свет, мы уединились с женихом в моей гримерке.
— Ты сегодня видел Акиру? — я устроилась у него на коленях.
— Мельком. Он так спешил, что чуть не сбил меня с ног, — покачал головой мужчина, целуя меня в висок.
— Как вчера все прошло? Он доставил Таню домой?
— Не волнуйся об этом, Хикару сказал, что он пришел в номер только к трем ночи. Зная его с детства, думаю, они все это время они гуляли.
— Когда же мы с тобой просто так погуляем? — я положила голову ему на плечо. — Ни от кого не скрываясь, не маскируясь, просто радуясь жизни. Наверное, никогда.
— Почему ты так считаешь? — донеслось сверху.
— Потому что мы известны. Это так давит подчас. Я бы многое отдала, чтобы, не скрываясь пройтись по улице, посидеть в кафе, не ожидая папарацци.
— Когда-нибудь так и будет.
Лекс. 18 30
Клуб был полон, ту и там толкались люди, но они сумели пройти без особых проблем. Пока Лекс осматривался, Марина весело щебетала об обычаях Японии и её культуре. Народ весело подпевал певцам из зала, а те и рады и были. Три парня выделывали какие-то сложные па и стоило ему прислушаться, когда он понял что песня про боевые искусства, а еще про расставание из-за этого парня и девушки.
— My words go with the wind. In your Heart. In your mind, — пел лидер, и в зале стали зажигаться огоньки зажигалок, волнующиеся словно море в такт песне.
Ему эта мелодия всегда напоминала об Алисе, в последнее время она все чаще стала сниться ему, словно по-прежнему была рядом. Там, в дреме, она смеялась, целовала его, танцевала. Но сны оставались снами, и он часто с утра запирался в ванной, умываясь, чтобы смыть такие чудесные видения, чтобы глаза перестало щипать от выступивших слез.
— Пойдем, сейчас будет дебют новой певицы. Алекс, ты меня слышишь? — Марина тормошила его за руку, одновременно проталкиваясь сквозь толпу поближе к сцене.
И лишь до боли знакомый голос заставил его очнуться.
— Комбанва! — разнеслось по залу, и он поднял глаза.
Там на возвышении, отгороженном от народа заграждением, стояла его жена, одетая в красивое платье, словно невеста. Она улыбалась толпе, помахала рукой, а потом еле слышно запела. Песня лилась журчащим ручьем. Она пела о доме и тенях, о любви и расставании. Но настало время припева, и на сцену вышел другой мужчина. Он гладил её лицо, и Алиса ластилась к нему, словно кошка. Мужчина утешал ее, и она доверчиво смотрела в его глаза. А сердце Лекса разрывалось. На месте этого парня должен быть он, ведь несколько месяцев назад Алиса точно так же смотрела и на него. А потом он все разрушил.
— Sunny! It's ok. Stop crying, — слышать эти слова от другого, слышать о том, как другой любит её, было выше его сил. Кулаки его сжимались и разжимались, Лексу хотелось открутить этому парню голову, вытрясти из Алисы душу, чтобы она приняла его, чтобы простила. Эта песня резала его по живому, и он истекал кровью, слушая слова.
Когда музыка закончилась, он попытался перехватить её около сцены, но его неожиданно скрутили сзади, и голос Змея тихо прошептал ему на ухо:
— Не сейчас, Лекс. Теперь она чужая невеста.
Последние слова воткнулись, словно нож и Лекс заплакал, смотря в спину уходящей Алисы. От безысходности, от невозможности сделать что-то, от осознания, что он, возможно, упустил последний шанс поговорить с ней.
Глава 12. Плохие вести
Я живу, чтобы умереть, и умираю, чтобы жить.
Из дневников Алисы.
19 00. Гримерная Алисы.
— За тебя, моя дорогая! — Мамору поднял вверх бокал с шампанским.
— Кампай! — закричали все в комнате, и мгновением спустя раздался звон стекла.
— Ты произвела фурор, — похвалил меня Хикару. — Давно я не видел таких оваций от фанатов.
— Да ты что! — притворно удивилась я. — А я думала, что когда ты выходишь на сцену, то все фанатки тряпочками стелятся, лишь бы дорогой и любимый Хик на них взглянул.
— Как ты меня назвала? — свел брови к переносице друг.
— Хик, — я отпила со стакана с соком. — Ты что не знал, что здесь тебя так зовут?
— Мда, — протянул ядовито Акира, вытягивая ноги и откидываясь на спинку дивана. — Братец, ты разве не знал, что фанатам свойственно давать вам клички?
— Но не также по-свински сокращать имя, — надулся Хикару. — Хик? Что это вообще за Хик? Я Хикару. Светлый, светящийся.
— Еще бы в святые себя произвел, — подколол снова Акира.
— Успокойтесь, — я взглянула на старшего, и тот сразу поник, а младшего урезонила Таня, попросту положив свою руку поверх его ладони. — Как маленькие, ей богу.