Неожиданно я почувствовала, как рука Мамору на моей талии сжалась, делая мне больно. Я обернулась, как раз заметив, как его глаза начали закатываться и любимый начал оседать на пол, сотрясаясь в конвульсиях, заодно сжав в руке и мой свитер, тем самым тяня меня за собой. Наверное, было что-то такое в тот момент, что затормозило всех, но ускорило мое восприятие реальности.
— Ложку, — закричала я. — Быстрее Акира.
На мой крик распахнулась дверь гримерки и оттуда выбежала Татьяна и менеджер.
— О, Господи, — задохнулась она, вновь метнувшись в комнату и вылетев оттуда уже с телефонов около уха. — Скорая? Это из клуба "Точка". Здесь у человека эпилептический припадок.
Спустя два часа.
— Господи, помоги! — ярость и апатия уже схлынули, теперь на смену им пришло смирение. Я сидела в комнате для родственников и тихо молилась всем богам, которые есть на этом свете. Таня и парни тоже были здесь. Девушка пыталась успокаивать меня, когда меня трясло, и я рыдала навзрыд. Но ничего не помогало. Принесенные медсестрой успокоительные были отвергнуты Хикару на раз.
— Пускай проплачется, ей станет легче, — он отодвинул стакан и листочек с таблетками подальше и просто прижал меня к себе. Я зарылась в пиджак друга и разрыдалась по новой.
С тех пор как Мамору упал за кулисами, я помнила все смутно. Словно была в неком тумане. Внутри все сжалось от предчувствия беды. И я подсознательно искала утешения. Маски спали, больше не было улыбающейся Арису. Во мне смешались все чувства к любимому, и образовавшийся коктейль сейчас я выплескивала плачем. Я сама себе напоминала потерявшуюся девочку, которую родители оставили в темном и страшном лесу, и не объяснили как добраться домой. Однако, стоило двери тихо скрипнуть, открываясь, как я оторвала лицо от пиджака Хикару и подняла голову.
— Мисс Накахара? — высокий мужчина в белом халате и сединой в волосах прямо посмотрел мне в глаза, когда я встала.
— Что с Мамору? — еле сдержав панические нотки в голосе, спросила я.
— Присядьте, — значит что-то плохое, точно! — У меня не очень хорошие новости.
— Что с ним? Говорите прямо.
— Он в коме, — выложил врач, а Хикару еле успел подхватить меня, когда у меня подкосились ноги от такой новости.
— Это ведь очень плохо?
— Сейчас для него это лучшее, что может быть. Мистер Накамура находится в искусственно вызванной коме. Припадок произошел из-за опухоли головного мозга. Но на наше счастье она расположена так, что можно прооперировать и у нас есть необходимое оборудование. Но мы не знаем, будут ли осложнения после вмешательства.
— Что будет, если не удалять опухоль?
— Внутричерепное будет нарастать, потом скорее всего появится аневризма и в итоге инсульт и скорее всего быстрая смерть. Это возможно даже при коме — хотя в этом состоянии все будет происходить как в замедленной съемке.
— Значит вариантов нет, — я порылась в сумке, доставая оттуда влажные салфетки, и утерла слезы. — Сколько у меня есть времени, чтобы подумать?
— Несколько часов, — честно признался хирург. — Дальше ждать мы не можем.
— Хорошо, — я поднялась с дивана, осторожно, освободясь из объятий Хикару, и молча вышла за дверь, остановив жестом рванувшихся за мной друзей.
Опять больница… Это какой — то рок. Еще в Токио я возненавидела клиники. Две жутких недели я провела в одном из лучших токийских госпиталей — а в итоге самым лучшим лекарством оказалось время. Но сейчас мой союзник превратился во врага, который неумолимо наступал мне на пятки, подгоняя с решением. Но как я могла принять его? Только теперь я поняла, до какой степени могла опереться на выбор Мамору. Именно он придавал мне храбрости. А еще, где-то внутри, сидел панический, животный страх, нежданно-негаданно откуда-то взявшийся. Все это — белые стены, белые халаты, запах лекарств и дезинфектора, заставляли голову невыносимо болеть и колени подгибаться. Я оперлась на подоконник, задыхаясь. Воздух вырывался из груди толчками, по щекам побежали слезы, безысходность, а потом словно прозрение, накатила злость.
— Элисс, — раздался позади знакомый голос.
— Что, Элисс? Что ты еще хочешь от меня? Чтобы я улыбалась всем, смеялась на приемах и позировала фотографу? Делала все это, когда… когда дорогой мне человек погибает? Хикару ты сволочь! Мерзавец! Ты всегда говорил, что если я родилась Накахара, то должна быть стойкой… какая к черту стойкость, когда вокруг творится такое. Никто не думает обо мне как о девушке, как о слабой безвольной девушке, я вам что оловянный солдатик? Я ДЕ_ВУШ_КА!!!!! Запомните, черт побери, это! Я не могу быть железной! Мне надо плакать, хоть раз в неделю. Ты… вы не понимаете ни черта… — распалялась я все больше, повышая голос чуть ли не до визга.