- Какой тебе - с красной или белой головкой?
- Знамо дело с красной, вот чудак, еще спрашивает! Неужели нашего вкуса не знаешь.
Парень ничего не ответил на это, и лениво, ворочаясь и свистя носом, стал доставать требуемое.
- Эх ты, тетеря сонная! - раздался в это время чей-то молодой, сильный и звучный голос, - что ты так ворочаешься, точно три дня не ел! Не видишь разве, каких тебе бог гостей дает.
Козырь быстро обернулся.
Сзади его стоял, слегка улыбаясь и покручивая маленькие черные усики, какой-то субъект, одетый в рваную ватную кацавейку, обтрепанные наковые брюки и старые галоши, одетые на босую ногу. Старый картуз, с полуоторванным Козырьком был низко надвинут на лоб, с целью замаскировать громадный сине-багровый синяк, расположенный под левым глазом.
- Чего ты воззрился на меня, приятель? - вновь заговорил незнакомец, засунув руки в карман и слегка раскачиваясь туловищем.
- Что мне на тебя глядеть, чай не узоры писаны, - сердито буркнул Козырь, забирая свою бутылку и закуски. Ему не нравилось слишком внезапное появление незнакомого оборванца и предчувствие чего-то недоброго заставляло его поскорее убраться из трактира.
- Узоры не узоры, посмотри-ка "размалевка" какова! - подмигнул парень на свой синяк, и переходя в серьезный тон уже тише сказал Козырю: - Надо мне с тобой поговорить. Дело есть. Пойдем-ка на ту половину.
- Какое такое дело? - недоверчиво спросил Козырь. - Я тебя в первый раз вижу!
- А вот пойдем, тогда узнаешь! - Парень, не ожидая ответа Козыря, закричал буфетчику: - Эй ты, спящий красавец! Официант! "Шестерка"! Волоки нам графин с закуской, да селянку на сковороде вели приготовить.
В веселом разухабистом поведении незнакомца, в его свободных манерах, в уверенном тоне голоса, было что-то такое подкупающее, что-то внушающее доверие. Козырь после некоторого колебания пошел за незнакомцем на "чистую" половину. Там не было ни души.
- Ну и погодка же, братец ты мой! - обратился к Козырю незнакомец. Холодища, дождь всю ночь шел! А грязища - по колено! Одним словом, в моих штиблетах много не погуляешь, - и незнакомец насмешливо кивнул на свои галоши. - Хорошо теперь водочки выпить с холоду-то!
- Ну, говори скорее, какое тебе до меня дело. Некогда мне с тобой прохлаждаться!
- Что, на вокзал торопишься. Успеешь еще: поезд отходит в девять часов, а сейчас еще семи нет.
Козырь вздрогнул от неожиданности.
- А ты почем знаешь, что я на вокзал? - с потаенной тревогой спросил он, отодвигаясь от собеседника.
- Эх, друг сердечный, мало ли мы чего знаем, да помалкиваем только! Ну да ты это брось! Чай испугался: за "легавого" меня принял!
- Чего мне бояться-то, - недружелюбно отозвался Козырь, внимательно разглядывая незнакомца. - Ты вот говори толком зачем меня звал-то.
В это время вошел в комнату буфетчик, неся на подносе графин с водкой и обычную закуску: два копченых ельца, несколько кусочков чайной колбасы и два ломтя черного хлеба. Ни салфетки, ни вилок здесь не полагалось. Сунув принесенное на стол, буфетчик остановился в вопросительной позе.
- Что думаешь, - подмигнул ему незнакомец, - денег у нас нет! Вот они! - И он выбросил из кармана целую пригоршню серебряной мелочи, отсчитал следуемое за поданное и крикнул буфетчику: - Получай и... проваливай!
Козырь машинально выпил, налитый ему стаканчик, недоумевая, с кем это его свела судьба.
- Вот что, брат! Слушай меня внимательно. Кто я, что я - тебе до этого нет никакого дела! Помни, что я худого тебе не желаю. Знаю откуда ты идешь, что сегодня ночью делал! Знаю, кого вы с Егориным сегодня ночью в Томь свезли!
Козырь вскочил, как ужаленный.
- А-а, так ты вот про что! - злобно прошептал он, сунув руку за голенище, где у него хранилось "перо", но в это мгновение незнакомец быстро схватил Козыря за правую руку и, стиснув ее, как в железных тисках, спокойно сказал:
- Брось! Не шали!..
9. ЗАЛЕТНЫЙ В РОЛИ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Залетный как ни был пьян, но, услышав эти слова, имеющие столь серьезное значение для лиц, "формуляр которых не особенно чист", очнулся и дико озираясь, присел на кровати. Выраже-ние его лица было растерянное и испуганное, как у человека, над ухом, которого выстрелили из пушки.
- Облава, говоришь ты, - сиплым с перепоя голосом спросил он и, сильно пошатываясь, прошелся по комнате, что-то ища глазами.
- А, Кондратий Петрович, друг любезный, тебя ли я вижу. - Сейчас только заметил Егорина Залетный. - Какими судьбами занесло тебя в эту юдоль нищеты, порока и преступления! - и Залетный по-театральному вытянул правую руку, усиленно балансируя левой.
- Будет тебе шута-то ломать, очнись, - досадливо отозвался Егорин.
- Очнуться, это мы можем, в один момент! Только необходимо опрокидончик совершить! Любаша, царица сердца моего, посмотри-ка там в шкафчике, не осталось ли от вчерашнего пиршества.
Молодая женщина молча повиновалась и поставила перед Залетным довольно объемистый графинчик, на дне которого еще оставалось несколько рюмок водки.
Залетный дрожащими руками налил себе по стаканчику. Брезгливо морщась, выпил, после чего низко опустил свою голову, и некоторое время молчал.
- Н-ну, теперь можно, как будто отошло немножко, хотя, говоря по душе, мыслительные способности мои несколько подмочены, но все же, друг, я к вашим услугам. Полагаю, что разговор наш будет иметь, так сказать, конфиденциальный характер, а потому прошу оставить нас одних!
Голубок и Люба вышли.
- Слушай, Залетный, - заговорил Егорин, близко подсаживаясь к нему, перво-наперво скажи мне, хочешь ли ты пять тысяч заработать.
Залетный удивленно посмотрел на Егорина.
- Шутить изволишь, Кондратий Петрович, сорвалось у него.
- Какие шутки - дело говорю. Пять тысяч твои будут, только сумей содействовать! Слушай, вот все по порядку: дней десять тому назад свели меня с одним "фраером" - купчиком из Иркутска. "Обвели" мы его и "похерили" понимаешь, но только вот деньги, другому достались. Перехитрили меня! Вчерашней ночью мы "дело" закончили, а сегодня я было в номер, а мне вот такое письмецо преподносят... - и Егорин протянул Залетному таинственный документ, писанный двойником Василия Ивановича.