Настал конец прежней жизни Ивана. Каждое утро он выходил на склон, чтобы вступить в гонку с незнакомцем, и постоянно проигрывал. Неизменно. Без шансов. Сошкин составлял стратегии, точил лыжи, менял их и переодевал с ноги на ногу. Он купил новый костюм – нет эффекта. Убрал крепление для камеры со шлема – безрезультатно. Что там говорить? Он даже очки себе другие взял. Темный незнакомец все так же впереди.
Наконец, упрямство уступило разуму, и Ваня решил все же поговорить с таинственным гонщиком. Но тот ускользал! Фортуна повернулась спиной к Сошкину, так что его соперник постоянно оказывался на шаг впереди, будто бы избегал встреч.
Когда вы скользите по трассе, вы думаете только о лыжах и о трассе. Именно за это миллионы людей по всему миру любят горнолыжный спорт! В каждую новую дугу вы вкладываете все ваши мысли, силы, все ваше вдохновение. И рождаете на свет маленький личный шедевр. Ни один уважающий себя горнолыжник не станет ехать по прямой. В этом нет эстетики, нет поэзии. Ставя лыжи плашмя, вы противоречите сакральной лыжной философии. Но. Во всем всегда найдется «Но». Очевидно, что поставив лыжи плашмя, вам наверняка удасться достичь большей скорости и меньшего времени на прямом отрезке! Но это безумие! Бесконтрольный полет. Без дуги. По Тонате? Это настоящее безумие! Иван Сошкин был как раз тем безумцем. Мечтателем!
Это был последний день в горах! Последний шанс покорить Тонату! Вырвать ее из лап зловещего незнакомца! И вот они уже на склоне. Так непривычно смотреть на часы. Так непривычно привычное. Это он. Тот самый темный незнакомец. Вон он – стоит, будто бы ухмыляется сквозь черную флисовую маску. Его глаза смеются за непроницаемо-черными очками. На горе метель. На горе – буран. Но поздно сворачивать назад! « Ты моя Тоната! Моя!» – Громом било в голове Сошкина! Он ринулся вниз с небывалой скоростью, поставив лыжи плашмя. 100. 110. 120. 140! Носы! Носы лыж трясутся! Но эта тварь сзади! Он позади! Ха-ха! Эта сука осталась сзади!
И тут… нашего друга опять постигла неудача. Он полностью потерял контроль над лыжами, носы наехали друг на друга. На довольно внушительной скорости Иван кубарем покатился по склону. Ему повезло. Вылетев за трассу, Ваня угодил в сугроб и отделался только небольшими ушибами и полными штанами снега. Глазами, полными слез, мечтатель проводил красную ленту до поворота.
Трассы, семья, дом, всё потеряло смысл в жизни нашего смельчака. Да, Ваня. Я знаю, какого это, быть вторым. Останавливаться в шаге от победы, когда мечта умирает на твоих руках. Каждый, наверное, знает.
Он скинул с кровати одеяло. Семь утра. Они уезжали через три часа, но Сошкин знал, что успеет, и ему не жалко было опоздать, не страшно было получить пендель от отца или выговор от матери. Он успеет. Конечно, успеет!
Подъемник – снега – скала – гора. Тоната. Сверлит его своими желтыми, змеиными глазами. Приглашает его на смертельный танец холодной, безжалостной скорости. Опять он. Стоит. Незнакомец смеется над ним. Незнакомец открыто, бессовестно глумится над ним, смотрит, как Ванька – дилетант – надевает лыжи. Черными перчатками поправляет алую ленту, все ярче краснеющую от Ваненой ненависти.
«Ты этого хотел, сука? Для этого ты спускаешься один раз в день именно в это время? Я всю жизнь мечтаю об этом рекорде! Всю жизнь! За что? За что ты так безжалостно отбираешь его у меня?! Я ненавижу тебя! Ненавижу!» – Иван кричал, и вены на его шее раздувались от гнева. Перчатки упали. Палки замело снегом. Черный человек стоял неподвижно. И тогда Ваня кинулся на него с кулаками. Раз удар. Второй. Третий… и никакого ответа. Незнакомец лежал, как манекен, в жутко неестественной позе, а через несколько мгновений вовсе рассыпался в пепел, который тут же унесло нарастающей метелью.
Сошкин разразился безумным смехом. Который сопровождал его, пока он неторопливо надевал лыжи, палки, очки… «Не было никакого незнакомца! Ха! Не было! Я – покорил Тонату! Это была глупая иллюзия. Рекорд мой. Осталось лишь его с чистой совестью подтвердить.» – И, поставив лыжи плашмя, он воссоединился с Тонатой. Она заботливо укрыла его труп снегом-пухляком – лучшим для фрирайда.
Алексей Коробко