И Карм Карвус ткнул пальцем в сторону морского дракона. На какой-то миг тень сомнения омрачила торжествующее лицо колдуна, но все же безумное честолюбие и вера в собственное всесилие взяли верх.
— Что? Ты думаешь, мне это не по силам? Ну, я тебе сейчас покажу!
Глаза Белшатлы загорелись еще сильнее. Старый колдун подбежал к своей машне и начал возиться с проволокой и рычажками. Из прибора донеслось какое-то глухое биение, словно уханье далекого молота. По стеклянным сферам пробежали и вновь исчезли странные искры и маленькие молнии. Запах неизвестных принцу веществ ударил в нос. Карм Карвус попытался не вдыхать этот запах, задержав дыхание. Но запах не исчезал, а наоборот, усиливался. Карм Карвус перестал обращать на него внимание, думая о другом. Он и сам не знал, ради чего попросил колдуна запустить лампу. Никакого конкретного плана у князя Царгола не было, но что-то подсказывало ему, что у него есть реальная возможность если не вырваться на свободу, то уж наверняка убить Белшатлу и уничтожить Лампу Безумия, вдвое уменьшив дьявольский арсенал Каштара. Игра стоила свеч.
Белшатла уже закончил настраивать свое орудие. В неверном свете искр и пламени, вырывающемся из лампы, его лицо казалось застывшей маской жестокости и безумного самодовольства.
— Только не смотри против луча, — предупредил колдун. — сейчас попробуем. Сначала — на малой мощности.
Стук далекого молота участился, перейдя в глухой гул. Из центрального шара сквозь латунную трубку ударил луч серого, почти бесцветного света. Холодный серый луч пробежал по дальней стене пещеры, спустился к воде, скользнул по гребням волн — и остановился на огромной голове вынырнувшего дракона.
Через мгновение глаза лярта медленно затянулись пленкой век; дракон расслабленно лег на воду, наполовину погрузив в нее голову. Лампа Безумия захватила поработила его крохотный мозг и слабый разум.
— Именно так, — сказал Белшатла, — была настроена лампа, когда мы захватили твой корабль. Надеюсь, ты помнишь, что твои люди замерли, словно загипнотизированные, уставясь на лампу. В этом состоянии разум полностью подчинен тому, кто управляет лампой. Все его приказания будут немедленно исполняться. Помнишь, как твои люди, повинуясь одному слову Каштара, превратились из неподвижных статуй в бешеных псов. Разумеется, дракону нельзы просто так приказать. Животное не понимает человеческих слов. но если я чуть добавлю мощности и увеличу амплитуду вибрации луча, он так озвереет — только держись!
Колдун подкрутил какие-то проволочки и рычажки на своем аппарате, и тотчас же глаза дракона открылись, уже горя безумным огнем. Утробный рев чудовища пронесся по пещере, разрывая барабанные перепонки. мощный удар гигантского хвоста поднял целый столб брызг и пены.
Карм Карвус затеял это представление без конкретного плана, не зная четко, к чему все это приведет. Теперь он увидел результат — и отскочил назад в ужаса. Страшный дракон разогнался и всем весом обрушился на каменный уступ, на котором стояла лампа и Белшатла. Скала вздрогнула. Еще один удар — и в воздух полетели осколки гранита. Скала треснула и пошевелилась.
Тут и Белшатла не на шутку испугался. До этого момента его больной разум готов был следовать за дразнящими предложениями царгольца, но теперь старик понял, что речь идет о его собственной жизни и сохранности драгоценного инструмента. но было уже поздно. С ужасающим грохотом и скрежетом утес обломился. Лампа Безумия рухнула в воду, оказавшись похороненной под грудой камней. По крайней мере, подумал Карм Карвус, у пиратов Таракуса осталась лишь одна страшная машина, что намного увеличит шансы Империи в войне против Красного Волка.
В следующий момент радость князя улетучилась как дым. Карм Карвус почувствовал, что и сам летит куда-то вниз. Черная вода и белая пена неслись ему навстречу, а значит, он падал в воду, где яростно метался обезумевший дракон.
Белшатла успел отскочить с обрушившегося уступа к стене обрыва за его спиной. Не дожидаясь развязки, старый колдун, изрыгая проклятия, поспешил скрыться в туннеле. Злость на самого себя душила его. Ведь именно из-за его болезненного самолюбия и глупой самоуверенности одна из двух Ламп Безумия погибла. К тому же пропал и столь ценный трофей Каштара — князь Царгола.
Хотя не пропал, а наверняка погиб — ибо никто не смог бы остаться в живых в кипящем котле крохотного заливчика, где яростно носился взбесившийся морской дракон.
Глава 7. Лицо в окне
На западе догорал багровый закат, а с востока надвигались тяжелые тучи, предвещавшие сильную бурю. Там, где Залив Патанги выходил в Южное море, уже поднялись высокие волны.
Город пиратов Таракус был построен на том месте, где две огромные скалы образовывали удобную и тихую бухту, защищавшую стоявшие на рейде и у причалов суда, и прикрывавшую от бурь и штормов сам порт. Но ничто не защищало город, расположившийся на склонах прибрежных кор, от порывав холодного штормового ветра.
весь город больше напоминал не жилое поселение, а боевую крепость. Каменные дома с маленькими окнами карабкались по склонам горы, на вершине которой горели в багровых лучах башни замка Каштара.
Не одна сотня кораблей стояла на якоре в бухте Таракуса. Галеры с драконьими головами на носах, крупные боевые корабли с высоко поднятой кормовой надстройкой, изящные галеры и могучие триремы — самый сильный флот всего Запада принадлежал городу корсаров. Но не так часто столько кораблей собиралось в этой бухте одновременно. Поводом для сбора стала подготовка флота к невиданной битве — сражению против Империи. И вот теперь, даже в столь поздний час, гавань представляла собой копошащийся муравейник — матросы приводили в порядок такелаж, докеры ремонтировали обшивку, тут и там сновали баркасы и шлюпки, подвозившие к кораблям пресную воду, продовольствие и снаряжение. Пираты готовились к войне с Патангой, Гордом Пламени…