Казьмински, высокий, юный, удивленный, засмеялся и сказал:
— Ну конечно, с удовольствием.
Тони Гастингс посмотрел на Рэя рядом. Он стоял один, рассеянно глядя на дорогу, перчатка повисла вдоль ноги, кепка в руке. Он жевал, кадык ходил туда-сюда. Он словно не знал, чем себя занять. Он долго так стоял, и Тони смотрел на него. Он повернулся. Тони заглянул ему прямо в лицо, их глаза на миг встретились, для Тони — потрясение, но Рэй ничего не вспомнил. Он посмотрел на группу вокруг Казьмински, сплюнул и отвернулся. Потом медленно пошел к дороге.
— Ну?
— Это он, — сказал Тони Гастингс.
7
Они подобрались к Рэю вплотную, Сьюзен увлечена, к концу главы она уже почти забыла о настороженности, возникшей, когда Тони обсуждал с Франческой смертную казнь. На вопрос о мести ответ самой Сьюзен прост; я убью любого, кто причинит вред моим детям. Сажайте потом в тюрьму. Преследование Рэя — это ровно то, чего Сьюзен хочет, это ее будоражит. Она надеется, что ей не подсовывают чуждые ей убеждения.
Они смотрели, как Рэй Маркус садится в свою машину за третьей базой — грязный зеленый пятнадцатилетний «понтиак».
— Посмотрим, куда он, — сказал Бобби Андес.
Они сели в машину Тони Гастингса, стоявшую неподалеку.
— Я поведу, — сказал Андес.
На повороте на главную дорогу был затор, машина Рэя остановилась впереди. Они поехали за ним в Хэкспорт, отставая на две машины. Подождали, пока он остановится у винного магазина и выйдет с шестеркой пива, и смотрели, не трогаясь с места, как он проехал еще два квартала и повернул направо.
— Он едет домой, — сказал Бобби Андес. — Поехали.
Они доехали до места, где он поставил машину — у пожарной колонки на узкой односторонней улице, сплошь заставленной машинами. Номер 19 шел по левому тротуару с упаковкой пива и своей бейсбольной перчаткой. Вдоль улицы стоял ряд белых домиков на две семьи. Андес ехал рядом с ним, их разделяли припаркованные машины. Он высунулся в окно:
— Эй, Рэй.
Рэй посмотрел на него.
— Куда идешь?
Он остановился, ничего не сказал.
— Чего делаешь?
Рэй стоял на месте за разделявшей их машиной, выпучив глаза.
— Подойди, я хочу с тобой поговорить.
— О чем?
— Хочу задать тебе несколько вопросов.
— Иди на хер. — Он отвернулся и пошел дальше.
— А ну-ка посмотри на меня. Не заставляй меня выходить.
Мужчина снова остановился.
— Ты кто вообще такой?
Бобби Андес выставил в окно ламинированную карточку. Другую руку он держал в пальто.
Рэй издали сощурился на документ, который держал Бобби. Он оглянулся. Переступил с ноги на ногу.
— Что это?
— Подойди посмотри.
Он подошел, медленно, между машин к окну Бобби, нагнулся, взглянул. Взглянул еще раз на Бобби Андеса в темных очках, на сумрачное лицо под шляпой. Тони Гастингс смотрел на Рэя — вблизи, ближе, чем когда-либо.
— В чем дело-то?
— Несколько вопросов. И все. Садись назад.
— Зачем? Я ничего не сделал.
— А я не говорил, что сделал.
— Тут спроси, — сказал Рэй.
— В машине. Ладно?
— Ладно-ладно! — Он передернул плечами, как будто делая Бобби Андесу одолжение, и открыл дверь машины Тони. Бобби Андес вышел и сел к нему на заднее сиденье.
— Вы ведите, — сказал Андес Тони.
С заднего сиденья Андес сказал Тони, куда ехать. Они поехали вниз по улице.
— Где живешь, Рэй? — спросил он.
— Тут прямо, — сказал Рэй, глядя на белый домик с двумя дверями и двумя почтовыми ящиками на крыльце. Когда они проехали его, он вытянул длинную шею, чтобы посмотреть еще. Тони вдруг стало его жалко.
— Несколько вопросов, чтобы нам помочь, — сказал Андес. — Поверните направо, Тони.
Они проехали два-три квартала по Хэкспорту и выехали на главную дорогу через долину, где указатели направляли на Топпинг (10 миль), Бэр-Вэлли (25 миль) и Грант-Сентер (40 миль).
— Один живешь, Рэй?
— А тебе что?
— Не важно.
— Не один я живу.
— Я знаю. Ты живешь с женщиной.
— Так чего спрашиваешь?
— Женат?
— Еще чего.
Бобби Андес рассмеялся. Тони за рулем не видел лица Рэя. Он ощущал присутствие большой бейсбольной формы на заднем сиденье. В зеркале он видел только кепку. Он почувствовал неприглядную ответственность: этого человека, правого аутфилдера, взяли и мучают из-за меня.