— Леопольд Янович, наконец- то! — послышался за спиной Короткевича звучный баритон. — С выздоровлением!
В дверном проеме стоял молодой коллега Леопольда Яновича — в плечах косая сажень, ростом с коломенскую версту и копна соломенных волос над голубыми глазами монгольского разреза. Звали его Иван Жуков. Понятно, что и ему нелегко было в школьные годы после первого знакомства учащихся с творчеством Антона Павловича. Прозвище «Жук» на какое- то время потеснилось, уступая место «Дедушке- голубчику» и «Деревне». Не владея приемами восточных единоборств, потомок русских кулачных бойцов и ордынских наездников расквасил добрый десяток носов прямым выпадом левой, поскольку был левша. Но прежнее прозвище возвратил.
Из- за руки Жукова выглядывало треугольное лисье личико студентки Елизаветы Курочкиной, которую Иван Климович за глаза называл «Лиской».
— Здравствуйте, Леопольд Янович! — пропела она, растягивая в улыбке узкий рот и демонстрируя россыпь мелких очень белых зубов.
— Вот! Декорации после ремонта поменяли. Но стол Ваш не трогали. Вам как?
— Здравствуйте, Иван Климович! Как мне? Да, как Папанину на льдине! Ну, и в каком направлении мне дрейфовать прикажете?
— Минуточку! — Жуков выдвинулся на середину комнаты. — Мы предусмотрели…
И стал предлагать варианты передвижений стола, не изменяющих в корне новую конфигурацию расстановки мебели. Через полчаса пришли к консенсусу, и все, включая Елизавету и мальчика «Тоньку», принялись толкать стол в нужном направлении.
Мысленно признав, что Жуков решил задачу весьма успешно, Леопольд Янович, тем не менее, не спешил убирать с лица маску недовольства.
— Света маловато! — заметил он, усаживаясь за стол.
— Лампу на стену повесим! — с готовностью предложил Иван Климович.
— Справочники… — начал было Короткевич.
— Переставим. Будут под рукой, — не дал ему договорить молодой коллега.
— Ну, хорошо, — примирительно сказал Леопольд Янович, но вдруг вскинулся, оглядываясь. — А халат где?
— Вот! — радостно вскрикнул Жуков, вытряхивая из рабочей одежды Короткевича странного ребенка.
— Собственно, нельзя ли узнать, на каких правах мой халат был, так сказать, передан…
— Тонька сам его взял! — вмешалась Елизавета.
— Ладно тебе! — одернул ее Иван Климович. — С халатом неловко получилось, Вы извините. А вообще — это Тонька, большой почитатель Левенгука…
— Он собственный микроб открыть хочет! — опять влезла в разговор Курочкина.
— Елизавета! — прикрикнул на нее Жуков. — С Вашего позволения, Леопольд Янович, я Вам позже все расскажу. В личной беседе.
— Понимаете, совершенно удивительный случай, — начал свое объяснение Иван Климович, когда они сидели за столом в буфете, энергично распиливая одноразовыми ножами кусок жареной свинины, похожий на дубовую кору по виду и твердости.
— На следующий день после того, как Вы заболели, — продолжил он, — приходит этот мальчик и говорит, что он ищет «охотников за микробами». Я ему говорю, дескать, ты пришел по адресу, так что можешь сказать, что тебе от них надо. Думаю, пробирки какие- нибудь для школы будет просить. А он отвечает: «Я хочу стать Левенгуком и открыть свой микроб». Ну, вы же видели его. «Мужичек- с- ноготок». Вырастешь, говорю, приходи учиться, станешь микробиологом, может что- нибудь и откроешь. Он молча сопит, а потом баском таким гудит: «Мне сейчас надо». Я и Лизавета посмеялись и занялись своими делами. Часа через два смотрю, он в уголке сидит на корточках, смотрит. Рядом на полу куртка лежит. И стал так каждый день ходить. Я его несколько раз выпроваживал, а он возвращается. Как- то просочится в комнату и сидит.
Однажды Лиска средУ после стерилизации принесла, а она какая- то мутная. Я ей говорю, ты что- то напутала, а она клянется, что все делала, как обычно. И вдруг «Левенгук» отзывается. Говорит, что Лизавета, раньше из одной банки что- то взвешивала, а вчера — из другой. Я говорю, а ну покажи, из какой. И он показывает на одноосновную соль, а нужна двухосновная. Дальше больше. Стал Курочкиной сахар для среды взвешивать, колбы пробками затыкать. Мало того, в подвал принялся ее сопровождать. Вы же помните, наша красавица туда в одиночку не ходит — привидений боится! До его появления, если спутника не находилось, я каждый раз вынужден был стоять на лестнице и слушать, как она орет «Мамочки! Иван Климович! Не уходИте!»
— А с кем он приходит? И почему утром? Он что, не учится?
— Понимаете, Леопольд Янович, он с кем- то из уборщиц появляется, но они проходят через другой сектор. Наши охранники его нигде не замечали. Больше ничего узнать невозможно. Он на такие расспросы не отвечает. Как партизан на допросе. Если ему что- то надо, он мне как- то так без слов дает понять об этом. Или назывными предложениями. Лиска при нем вроде переводчика. С ней он общается более- менее нормально. Но мальчишка внимательный и памятливый на редкость. Если он Вас раздражает своим присутствием, мы, конечно, его выставим. Но уж очень интересный паренек. С удовольствием бы его стажером взял вместо Курочкиной. Врушки этой.