— И зачем Вам эта морока? Ну, надоело, парню. Сидит сейчас за компьютером, играет в стрелялки.
— Нет- нет. Вы же сами говорили: «удивительный случай», «очень памятливый и внимательный». Не мог он просто так исчезнуть. Он же свою prodigiosum хотел в микроскоп посмотреть. И еще я обещал рассказать ему о том, как Кох научился получать чистые культуры микробов на студне из желатины. И как агаровый студень из водорослей применяется кондитерами. Нет, не просто так он не приходит.
Лиза! Может он с Вами чем- нибудь делился?
— Делился! «Коровками»*.
— Но Вы же что- то говорили об «академических каникулах». Значит, был с ним разговор о каких- то семейных обстоятельствах.
— Да не было никакого разговора! Он тот еще шифровальщик! Ну, с ногой у него что- то было. В больнице недавно лечился. Вы же сами видели, как он прихрамывает, особенно если по лестнице спускается. Но, отчего это с ним, Тонька не рассказывал. Еще говорил, иногда, что спешит, потому что бабушка его ждет. И все.
Вечером, переключая телевизионные каналы, Леопольд Янович натолкнулся на передачу о детях, которых предлагали усыновить, и вдруг подумал, как хорошо, если бы у них с Лелей был внук. Вот почему- то не о сыне подумал, а о внуке. Может, потому что о детях он запретил себе думать сразу же после того, как Лелька в двадцать лет попала в аварию. Хотя, конечно, внуки без детей не появляются….
А на следующее утро в институте у дверей их комнаты Леопольда Яновича ожидала высокая приятно полная женщина того неопределенного возраста, который принято называть «средним», в синем рабочем халате.
— Доброе утро! Вы Леопольд Янович, наверное, да? А я бабушка Антона. Мальчик тут к Вам приходил.
— Здравствуйте- здравствуйте, — засуетился Короткевич, открывая дверь. — Проходите, прошу Вас!
— Меня Натальей зовут, Натальей Федоровной. Я здесь уборщицей работаю. В отделе кадров прибираюсь, в бухгалтерии и еще на пятом этаже у меня коридор. Я к вам пришла, потому что Антон заболел и все просит, скажи да скажи, чтоб Вы какую- то там палочку его сохранили. Ну, вот я Вас и беспокою.
— А- а, сохраним «его палочку», конечно. А что с Антоном?
— Простыл. В доме, где мы угол снимаем, топят плохо. Батареи просто ледяные!
— Вы что же, откуда- то приехали? Антон о себе ничего не рассказывает. Уж и не знаю почему.
— Ну да, «мы не местные», но российские, — засмеялась женщина. — Из Воронежской области.
Она совсем не походила на бабушку. У нее был свежее лицо с румянцем на щеках и живые очень блестящие серые глаза. Если бы не милая открытая улыбка, то казалось бы, что они увлажнены слезой.
Леопольд Янович усадил Наталью Федоровну за свой стол и предложил чаю.
— А знаете, я не откажусь, — ответила она. — Я ведь здесь с шести утра. Наработалась.
— И Антон приходил с Вами так рано?
— Приходил. Он без меня никуда. Там же в квартире три семьи. С Украины мать с двумя дочками, а в нашей комнате девушка из Киргизии. Все женщины, как видите. Он смущается.
— А почему Антон с Вами, а не с родителями.
— Он здесь почти четыре месяца в больнице лежал. Хорошая больница. Прямо у парка Сокольники. Для детей с заболеваниями ног, рук. Со спиной тоже.
— У Антона что же, врожденное заболевание?!
— Да нет. Травму он получил. Средней тяжести написали. Дама одна из Москвы к нам в поселок на машине приезжала. Когда со стоянки у магазина стронула свой джип, так не вперед, а назад поехала. Неопытная. Там не только Тоньке досталось. Но ему больше всех. Правда, женщина эта не сбежала. Сама Антона в больницу отвезла, а потом вот в Москве устроила на лечение. Ну, а я на работу к вам в институт пошла уборщицей, чтобы рядом быть.
— Но теперь он может домой возвратиться? Или нет? Ему же учиться надо. Он мальчик удивительно серьезный и любознательный.
— А вот представьте, здесь у него больше возможности оказалось учиться, чем у нас. У нас школу в поселке закрыли в прошлом году. Производства нет. Народ разъехался. Учеников мало. А в город нужно ехать — это рейсовым автобусом, который по расписанию ходит. Но хорошо бы от дома до школы. А то до остановки полчаса идти да до школы столько же добираться. И все по темноте. Мама Антона с маленькой девочкой, папа — на заработках в Уренгое. А я в магазине устроилась. Как там в телевизоре: «Одна за всех». И товаровед, и грузчик, и продавец. Куда поставят. Другой же работы нет.
— Но Антон ведь в школу и тут не ходит.