Получено свободных очков основных характеристик — 12.
Получено свободных очков основных навыков — 3.
Уровень колониста достиг — 13.
Вот тебе и раз! И как же так получилось, что Элогир поднялся сразу на три уровня? Если вдуматься, то очевидно, что очки опыта упали ему за хищника, который только сейчас изволил отправиться к праотцам. Вот только почему так много? Помнится, что за информемуса, который был двадцать седьмого уровня им перепало по пять тысяч опыта или около того, точную цифру Эл уже не помнил, а тут… Парень точно помнил, что до одиннадцатого уровня ему требовалось шесть тысяч шестьсот, а за двенадцатый и тринадцатый там еще больше, около семнадцати тысяч, если не вдаваться в подробности вычислений. Значит почти двадцать четыре тысячи опыта!
Элогир быстро зашел в журнал событий и быстро убедился в правоте: двадцать четыре тысячи шестьсот тридцать девять очков опыта упали на его счет разом.
— Ерунда какая-то! — пробурчал искатель, вставая на ноги.
Почему так много, ведь разница между информемусом и грыхом была всего десять уровней. Или… И тут парня осенила единственная логичная мысль, которая напрашивалась к случившейся истории. Выходит, что система посчитала, что грыха он убил самолично. Ведь вся группа людей, принявших первый бой, погибли. А грых, как оказалось, остался жив, даже после того, как Эл ковырялся у того в голове. И лишь вырвав у него искру жизни, получилось поставить точку, закрепив окончательную победу за слабым новичком. Глянув в справочник и прочитав о грыхе подробнее, а убийство хищника открыло перед Элом целый параграф с его описание, парень убедился, что существо обладает невероятной регенеративной особенностью. Просто во время прыжка из кустов на человека, грых истратил последние силы и кровь, из-за чего впал в кому или бессознательное состояние. Тут Эл не биолог и точно сказать не мог, но вывод напрашивался сам собой. Что же, в таком случае можно считать, что впервые за все время пребывания на Континенте искателю крупно повезло. И уровень взял и в руках держал прекрасный камушек темного цвета с голубыми переливами, который так сильно ценил Зак — искру жизни.
Ко всему прочему Элу досталась еще и странная металлическая шкатулка. Что в ней лежит угадать сложно, к тому же когда парень ее тряс, то звуков она никаких не издавала, словно была пустая внутри. При этом вещица довольно тяжелая. Но с ней есть множество вопросов, например, не заявят ли о своих претензиях к этой вещи те парни, что здесь погибли. Ведь не могли же они все разом обнулиться и отправиться в песочницу. Если шкатулка дорогая, то могут и поискать. Кстати, а может, стоит их тут подождать. Глядишь вернуться за своими вещами, что не были привязаны и заодно Элогира заберут к людям или дорогу покажут. Такую мысль искатель сразу отмел в сторону. Во-первых, не факт что кто-то вообще сюда заявится, кто знает, как далеко они возродились и стоит ли оставленное добро того, чтобы вернуться. Во-вторых, кто знает с каким настроением они придут, если надумают? А вдруг просто пришьют новичка и имя не спросят. Ну, и в-третьих, здесь крови столько, что рано или поздно может, кто и похуже забрести на покушать.
Обо всем этом Элогир рассуждал, пока бегал по поляне и собирал остатки вещей: рюкзак, пара фляжек, плотно свернутую веревку, широкий пояс, нож и несколько консервов, причем, судя по виду, местного производства. На одних банках красовалась надпись «Мясо», а на других «Каша». Никакой иной информации не было, но для изголодавшегося Элогира и этого было вполне достаточно.
Искатель складывал в рюкзак последнюю вещь, что посчитал для себя полезной, а именно длинный теплый шарф, правда, измазанный кровью. Ничего, у воды отстирает, в прохладные ночи лишним точно не будет. Уже накинул лямки на плечи и собирался идти, и вдруг встал как вкопанный. То же самое чувство, которое он испытал совсем недавно, когда на него из зарослей кустарника смотрел грых, сейчас вновь сковало тело. По спине пробежали мурашки, волосы на затылке словно зашевелились, а внутри стало так холодно, как не было ни в одну из ночей или даже на испытании. Ватные ноги отказывались слушаться. Эл пересилил себя и медленно повернулся. И тут же понял, что лучше бы он этого не делал.
Глава 16
Элогир ни в коем случае не считал себя трусом. Как-то раз перед сном он размышлял на эту тему, и пришел к однозначному выводу в этом вопросе. Трусость может развиться в человеке лишь в рамках определенного воспитания. Ее закладывают на бессознательном уровне в процессе взросления, при этом не всегда специально, просто общество, окружающее ребенка, ведет себя в рамках сложенных стереотипов поведения, которые невольно навязывает ему своим примером. Понимание этого простого психологического факта, скорее всего, заложила в искателя Артемида, вместе с базовым слоем знаний по психологии и социологии. А вот чего Артемида не могла заложить в Элогира, так это той самой прослойки воспитания, которая могла бы определить его дальнейшую судьбу как человека храброго или обыкновенного труса. Эту прослойку мог заложить теперь только сам искатель, и в его случае судьба вынудила быть скорее продуманным рационалистом, нежели отчаянным храбрецом, но уж точно никак не трусом. И любой из его недавних знакомых и товарищей с легкостью смог бы это подтвердить. Однако, не смотря на все это Элогиру было вполне свойственно, как человеку бояться чего-нибудь, что могло представлять угрозу его жизни, ведь это чувство базировалось на одном из трех базовых инстинктов — инстинкте самосохранения.