– Твою мать, и где это я? – проговорил полицай.
В голове у него мелькнула мысль об оружии. Но винтовка была здесь же, при нем. Он повел глазами влево, вправо.
«Ничего не понимаю, – подумал полицай. – Сидел с мужиками в пивной, пришел домой, а там два каких-то типа с пистолетами. Кто это? Что они говорили? Черт побери, партизаны. Но откуда?.. Пьяная Варька на кровати за ширмой, бутыль самогона и черная пропасть».
Клинько слез с телеги, отряхнул форму от налепившегося сена, подтянул штаны, голенища сапог. Вдали, над железной дорогой, поднимался дым. Голова раскалывалась, ноги, руки онемели. Он расстегнул мундир, размялся.
«Как я оказался тут, похоже, в Боровке? За каким лешим прикатил сюда? Лошадь и телега Варькины».
Клинько тряхнул головой, чуть не потерял сознание, но услышал шорох слева и схватился за винтовку.
– Не балуй, брось винтовку! – донеслось до него.
Он узнал голос Молчанова, старшего полицейского.
– Егор, ты?
– Брось, сказал, винтовку.
– Да ты что, не узнал? Петр я, Клинько.
– Не выполнишь приказ, стреляю!
– С ума сошел? – Клинько бросил винтовку в телегу и услышал:
– А теперь пройди вперед.
Полицай сделал это, и тут же прозвучала команда Молчанова:
– Ребята, бери его!
– Да вы что?
Со всех сторон к нему бросились сослуживцы, сбили на землю, связали руки и ноги веревкой.
– Да охренели вы, что ли? Я же свой.
Молчанов наклонился к нему.
– Свой, говоришь? А чего в селе делаешь?
– Нажрался вчера, Егор, не помню, как сюда попал.
– А с кем у Варвары базарил?
– Да были там какие-то мужики. А ведь это они меня сюда вывезли! Черт, как я не догадался? Не от вина развезло меня, усыпили чем-то.
– Вот гонит! – воскликнул молодой полицай Митяй и влепил Клинько увесистую оплеуху.
– Ах ты, сопляк! Разберемся, прибью, – выкрикнул тот.
– Ага, уже прибил. Это я тебя, сволочь продажную, прибью.
Клинько понял, что его подставили. И кто? Варвара, с которой он жил, которую кормил, поил. Ей и работать не надо было, на всем готовом жила. Еще шмоток два чемодана приволок, когда евреев сгоняли из домов.
– А ну-ка, посмотрим, что у тебя в карманах, Клинько, – проговорил Молчанов.
– Да чего там? Кисет, спички, платок, ножик перочинный.
Старший полицай расстегнул его мундир, заметил под брючным ремнем свернутую бумагу.
– А это чего? – Он вытащил сверток, развернул. – Опаньки! Да это карта. Так-так-так. На ней крестом указано место, где какие-то мерзавцы нынче эшелон под откос пустили. Ах ты, сука продажная!
Молчанов с размаха ударил, разбил нос и рот Клинько.
– Ты чего, Егор? Мы же друзья. А карта, клянусь, не моя. Мне ее подсунули.
– И с ней в лес отправили?
– Да если бы я был с партизанами, то разве стоял бы здесь, в Боровке?
– Своих, наверное, ждал, сука. Но пришли мы. А вообще хорош базарить. Мужики, в телегу его!
Недавние приятели забросили Клинько в повозку, сели сами. Лошадь потащила телегу к Копино. Связанный полицай проехал по всему поселку. Люди из-за заборов смотрели на это.
Повозка зашла в административную зону.
К ней подошел лейтенант Георг Ленц и сказал:
– Господин Молчанов, я вижу, вы поймали предателя.
– Поймали, герр лейтенант. В Боровке лично отыскал. Опередил, он хотел уже стрелять.
– Ты чего брешешь, Федор? Кто хотел стрелять? – заявил арестант.
Молчанов усмехнулся и спросил:
– Это я брешу? А кто за винтовку схватился?
Начальник полиции прервал перепалку:
– А ну, всем молчать! Клинько в подвал. Да не рядом с бабой его. И не бить пока. Он свое еще получит. Старший охраны – Молчанов.
– Слушаюсь, герр лейтенант!
– Я к коменданту, а ты смотри мне тут! Если с предателем что-то случится, расстреляю всю твою команду, понял?
– Так точно, герр лейтенант! – Молчанов вытянулся в струнку.
Начальник полиции направился к управе. Она находилась на первом этаже, там, где раньше был райком КП(б)У. На втором вместо райисполкома теперь располагалась комендатура.
Молчанов же приказал спустить Клинько в камеру, посадить отдельно от Варвары, лошадь с телегой загнать за угол.
Во двор въехал легкий бронетранспортер «Ханомаг-250». Командир охранной роты обер-лейтенант Карл Грубер выбрался из него, направился ко входу, охраняемому полицейскими, поднялся на второй этаж. В кабинете коменданта никого не было, как и в соседнем, предназначенном для его заместителя. Только унтерштурмфюрер Зигель находился на месте.