Объявился и офицер, обер-лейтенант, который пытался организовать толпу, что-то кричал. Пули, выпущенные Кротовым, пробили его разорванный китель.
Открыли огонь и все остальные. Немцы заметались, часть тут же упала, остальным тоже укрыться было негде. Вдогонку очередям в зону отчуждения полетели мощные оборонительные гранаты «Ф-1». Бой, если так можно назвать прямой расстрел диверсантами личного состава пехотной роты, длился всего десять минут. Затем все смолкло.
Рябинин выкрикнул команду, и к вагонам устремились бойцы команды Маслова. Застучали «ППШ», прогремели два взрыва. Бойцы добивали немцев, выживших в вагонах.
Гринько с удовольствием смотрел, как горят перевернутые, искореженные бронетранспортеры.
– Вот это дело! – заявил он. – Восемь таких железяк, это вам не шутка. – Старшина на мгновение застыл, а потом воскликнул: – А там что еще за черти?
Из-за паровоза встали двое мужчин, державшие на руках третьего.
– Может, выжившая охрана на платформах с бронетранспортерами? Валить их?
Тут раздался крик одного из этих людей:
– Братцы, не стреляйте! Бригада паровоза мы.
Гринько посмотрел на Рябинина.
– Ни хрена себе! Как уцелели?
– А черт их знает.
– Нашли тоже братцев. Фашистам служат, нет бы в лес уйти, создать партизанский отряд.
– Их заставили, но ладно, прикрывай меня.
Капитан подошел к железнодорожникам и спросил:
– С вами не было немцев?
– Был один, так его прибило взрывом.
– А вы выжили?
– Да уж, смилостивился Господь.
– Тащите своего человека на станцию. Будут спрашивать, никого из нас вы не видели. Понятно?
– Да. Носилки сделаем и пойдем.
– Это ваше дело. – Рябинин повернулся к лесу и крикнул: – Внимание, группа, отход!
Глава 2
Варвара проснулась около девяти утра, села на кровати и тряхнула растрепанной головой, отчего ее чуть не вырвало. Она осмотрелась. В комнате бардак, на столе ополовиненная бутылка самогона.
– Петька?! – крикнула женщина, не услышала ответа и все вспомнила. – Ах ты мать мою за ногу! Петруха-то на партизан работает. С ними и ушел, наверное. А я, выходит, пособница. За это расстрел. Ну уж нет, не будет этого, – сказала она самой себе.
Женщина встала с кровати, шагнула к столу и взялась за бутыль, но подумала и поставила ее обратно. Умывшись и причесавшись, она бросилась вон из дома, перебежала по переходу пути у станции, выскочила на Купеческую улицу, по ней долетела до площади Освобождения, бывшей Ленина, свернула к управе.
Ее остановил полицай Алексей Козарев. Варвара знала его и других сослуживцев своего сожителя.
– Куда, Варька? Стоять!
– Да чего стоять-то? Дело у меня есть до коменданта.
Полицай усмехнулся и спросил:
– Что, Петруха в морду дал? Жаловаться пришла?
– Да пошел ты!..
– Я-то пойду, когда надо будет, а ты вали подальше, посторонним сюда нельзя.
В это время из управы вышли комендант Баур и офицер в форме СС.
Варвара закричала:
– Герр гауптман! Герр комендант! У меня к вам важное дело.
Гитлеровцы переглянулись.
Эсэсовец махнул рукой полицаю, пропусти, мол.
Козарев отошел в сторону, шепнув женщине:
– Шалава!
Она ответила бы ему, но ей было не до этого.
Варвара подошла к офицерам, поправила волосы.
Комендант поморщился:
– Водка?
– Это вчера, герр гауптман.
Арман Баур не знал русского языка, но им владел унтерштурмфюрер Зигель.
– Что тебе надо, баба?
– Полицай, извините, полицейский Петр Клинько связан с партизанами.
– Что? С какими партизанами?
Напрягся и гауптман, услышав это слово.
– Не знаю, были вечером двое, потом Петька, полицейский Клинько пришел, а утром никого уже не было. Я, извините, уснула.
– А ну-ка, пойдем! Как тебя?..
– Варвара Тернова. Я за новый порядок, об этом вам любой скажет.
– За мной!
Унтерштурмфюрер кивнул коменданту, и они поднялись на второй этаж, где находился кабинет эсэсовца.
На лестнице Зигель сказал Бауру:
– Арман, вызови заместителя Вирта и начальника полиции.