— Не знаю, — ответил Тиллс и снова замолчал. Тиллс был одним из тех, кто затеял игры в грязи, и теперь горько сожалел об этом. К этому времени дождь уже смыл большую часть грязи с рук и лица, но все остальное было сплошь покрыто густой, противной, вонючей тропической грязью. — Что еще ему оставалось? — помолчав, он добавил упавшим голосом.
— Откуда мне знать, что ему оставалось? Я не командир роты. — Мацци, растянув, как мог, мокрые веревки, стал забивать колышки. — Думаешь, эти паршивые, старые колышки будут держаться в таком дерьме? — злобно спросил он. — Был бы я командиром этой роты, многое бы здесь изменилось, и довольно-таки быстро, провались я на этом месте! Ну, как ты? Кончил, наконец?
— Уж наверное, изменилось бы, — сказал Тиллс. — Да, кончил. — Он встал и вытер дождевую воду с лица. Скрепленные полотнища промокшего брезента упали на грязную землю.
— Тогда поди сюда. — Мацци отбросил два последних колышка. — Он дурак. Набитый дурак и сукин сын. Вот кто он такой. Не понимает, что к чему, и никогда не поймет. Поди же сюда, черт возьми!
— Все дураки, — сказал Тиллс, но не сдвинулся с места. Он украдкой пару раз провел по лицу, безуспешно пытаясь стереть грязь, потом стал оттирать руки, но тщетно. Тонкие полоски липкой грязи оставались во всех морщинках и складках кожи на руках, грязь забилась под ногти. Чистыми были только выступающие на тыльной стороне рук косточки, что придавало рукам странный вид — они казались черно-белыми. — Ты сам говорил, что все дураки.
— Правильно, — согласился Мацци. — Кроме меня и пары моих лучших дружков — здесь только мы толковые ребята. Поди же сюда, я сказал. Давай поставим эту проклятую палатку.
— Послушай-ка, Мацци. — Тиллс все еще не двигался с места. — Я хочу тебя спросить. Как ты думаешь, в этой грязи есть какие-нибудь микробы?
Мацци, сидя на корточках у места для палатки, поднял глаза, от удивления лишившись на мгновение дара речи.
— Микробы? — наконец переспросил он, стер воду с лица и задумался. — Конечно есть. Самые разные.
— Ты вправду так думаешь? — встревоженно спросил Тиллс и оглядел себя. Он казался себе совершенно беззащитным.
Мацци продолжал смотреть на него снизу вверх, почувствовав тревогу Тиллса. Его лицо приняло довольное выражение. Он злобно усмехнулся:
— А как же! Ты что, не читаешь газет? Этот остров кишит всевозможными микробами. Тут есть любые микробы, какие только захочешь. А где сидят микробы? В земле, глупая голова. Каких тебе надо микробов? — Он вытянул руку и стал загибать пальцы. — Малярийные микробы…
— Малярийные микробы сидят в москитах, — мрачно возразил Тиллс.
— Конечно, но откуда москиты их достают? Из земли. Есть еще…
— Неправда, — снова перебил Тиллс, — они достают их из других людей, которые болеют малярией.
— Ладно, пусть так. Но откуда они берутся сначала? Все это знают. Микробы берутся из земли, и они грязные. — Он продолжал загибать пальцы. — Есть еще микробы тропической лихорадки, микробы желтухи, микробы техасской лихорадки, микробы дерматита, микробы дизентерии… — Мацци загибал пальцы уже на другой руке. Продолжая злобно усмехаться, он остановился и выразительно раскинул в стороны руки. — Черт, каких еще микробов тебе надо? Назови хоть одного, какого нет на этом острове. — Он помолчал. — Господи, — снова заговорил он, довольный собой. — Наверное, ты завтра заболеешь всеми хворобами.
Тиллс смотрел на него с выражением полной беззащитности.
— Сволочь ты, Мацци, — наконец промолвил он.
Мацци, высоко подняв брови, выразительно пожал плечами:
— Кто? Я? А что я сделал? Ты меня спросил — я ответил. Как мог.
Тиллс ничего не сказал и продолжал стоять, внимательно глядя на Мацци с тем же беззащитным видом. Упавший мокрый и грязный брезент лежал на его ногах. Сидя на корточках у колышков, Мацци взглянул на него.
— Ведь я-то не стал кататься в грязи. Правда, я смеялся, кричал и подначивал вас. Это мне ничего не стоило. Твоя беда, Тиллс, что ты дурак. Дурак от рождения. Ты вечно ввязываешься в какую-нибудь историю. Будет тебе урок, малыш. Ведь ты не видел, чтобы я куда-нибудь ввязывался — ни я, ни мои лучшие друзья — ведь мы не дураки. Правда, Тиллс?
Он с явным самодовольством употребил слово «малыш». На самом деле Мацци был на несколько лет моложе. Тиллс ничего не ответил.
— А теперь поди сюда. Давай поставим эту палатку. — Он опять поглядел искоса вверх и добавил: — Пока ты еще не так заболел, что не сможешь мне помочь. Одному тут не справиться. Черт, если ты взаправду заболеешь, вся палатка будет моя. Может, ты так заболеешь, что тебе повезет и тебя отправят в тыл, если не отдашь концы.