– Вот, пожалуйста, – сказала Джильда, раскладывая перед ней прямоугольный кусок вышитого полотна размером примерно тринадцать на тридцать дюймов. В центральном медальоне маленькими, аккуратными стежками пти-пуан тонких оттенков коричневого и кремового цвета ниток было изображено дерево с двумя рыжевато-коричневыми с голубым павлинами на ветках, клюющими гроздья винограда, под кроной дерева паслись животные, козел и олень. Павлиньи перышки были исполнены с особой тщательностью, а виноградные гроздья мастерски обозначены всего лишь несколькими точками цвета. Вышивка вокруг медальона была более проста и рельефна, выполнена сложным сочетанием толстых ниток в виде кельтских орнаментальных узоров и красных цветочков на желтом фоне.
– Очень изысканно, просто прелесть, – удивилась Вайолет, проводя пальцем по вышитому павлину. – Такая красота… даже не могу представить, как это можно сидеть на такой подушечке.
Тут вдруг раздался смех, но это был не тоненький, звонкий голосок Джильды, но несколько ниже и благозвучней. Вайолет подняла голову, и ей показалось, что она вдруг заглянула в два глубоких темных омута. Не обращая внимания на несмолкающий шум в комнате и вьющуюся рядом миссис Биггинс, прямо в глаза Вайолет внимательно глядела Луиза Песел. Причем глядела так, будто Вайолет была здесь единственной, кто для нее что-то значил.
– А к какому эпизоду истории Уинчестера это относится? – спросила Вайолет. – Я живу здесь недавно, и этого сюжета не знаю.
– Берите дальше, это из Библии.
– Древо жизни? – попыталась угадать Вайолет.
Как и всем остальным, ей тоже очень хотелось угодить мисс Песел.
– Верно! – так и просияла старушка. – А остальные исторические медальоны будут уже непосредственно связаны с Уинчестером. Просто я подумала, что первый сюжет можно сделать более общим. К счастью, настоятель Селуин со мной согласился. Я призналась ему в этом, когда медальон был уже наполовину готов! – усмехнулась она. – Эта подушечка и еще одна предназначены для сидений церковных служителей с обеих сторон центрального прохода, когда входишь на клирос. Они немножко длинней остальных, потому что кресла там пошире. Наверное, потому, что сами служители шире нас!
– Мисс Песел, это мисс Спидуэлл, она у нас новенькая, – вмешалась в разговор миссис Биггинс. – Правда, немножко поздновато для нее начинать.
– Начинать никогда не поздно, – возразила мисс Песел. – Нам нужно изготовить сотни таких подушечек. Придется вышивать много лет, и помощь нам никогда не помешает. Как я вижу, миссис Биггинс заставила вас сортировать мотки с шерстью. Это, конечно, хорошо и прекрасно, но если вы хотите вышивать летом, когда у нас перерыв в занятиях, то начинать надо прямо сейчас. Я сама буду вас учить. Мисс Хилл, будьте добры, принесите нам квадрат полотна и образец для мисс Спидуэлл. А рамка пока нам не понадобится.
Джильда улыбнулась Вайолет, обнажив блестящие крупные зубы, – глаза ее при этом сразу превратились в щелки, – и поспешила выполнять поручение.
– Итак, мисс Спидуэлл, вы когда-нибудь вообще занимались вышиванием? – спросила мисс Песел, склонив голову набок, точно птица. – Хотя бы крестиком в школе?
– Нет… – запнулась Вайолет.
Из глубин памяти всплыл смутный образ: мягкий кусок материи, посеревший от времени, усеянный крестиками, из которых получался примитивный дом, гирлянда цветов, буквы, строка песнопения.
– «Господь, дай мне мудрость направить пути мои…» – пробормотала она.
– «…Молю не о богатствах и не о долгой жизни», – закончила мисс Песел. – Старинный образчик вышивки. Очень популярный. Откуда вы его знаете?
– От матери. Ей все еще недостает королевы Виктории.