Черняев вздохнул.
- Вслед за ней на дорожку выбежал пожилой, взъерошенный человек. Вероятнее всего, эта встреча так бы и кончилась ничем, если бы женщина не окликнула моего спутника: оказывается, с ним она была знакома. Отступать было некуда. Я был представлен ей и мужчине, который оказался ее мужем. Мне думается, что он не очень обрадовался нашему появлению, но она - наоборот. Стараясь задержать нас, она взяла майора под руку и оживленно заговорила, посматривая временами на меня. Со стороны можно было подумать, что между ней и ее мужем ровно ничего не произошло, что просто четверо хороших знакомых коротают время в приятной прогулке. Правда, муж Ольги держался несколько особняком, изредка отпуская колкости по ее адресу, на которые, впрочем, она не реагировала. По предложению Ольги мы зашли в ресторан, посидели там час-полтора, затем разошлись. Когда прощались, Ольга Николаевна пригласила нас с майором заходить к ним в санаторий. Я, конечно, не счел себя вправе воспользоваться случайным приглашением, хотя мысль об Ольге и не покидала меня. Но надо же так случиться: дня через два мы встретили Ольгу Николаевну на пляже. Выяснилось, что муж ее уехал, отозван на работу.
Я не мастер поддерживать светский разговор, не умею говорить любезности, ухаживать. В присутствии Ольги Николаевны я часами был нем как рыба. Но частые встречи помогли… Я стал привыкать к Ольге и сам не заметил, как начал чувствовать себя так, словно знал ее долгие годы. День ото дня она становилась мне все дороже, и вскоре я понял, что жить без нее больше не смогу.
Прошла неделя, другая, и я заметил, что мои чувства, мои переживания не безразличны Ольге. Она становилась ко мне все более и более внимательной. Словом, отношения наши стали близкими. Когда же она рассказала грустную историю жизни с нелюбимым мужем, который изводил ее отвратительной ревностью…
Черняев опять умолк. Помолчав с минуту, он продолжал:
- Что там говорить! Мы поняли, что нас свела сама судьба, и там же, в Сочи, решили пожениться. Дело было за ее прежним мужем, с которым она должна была оформить развод.
- Кстати, - вмешался Миронов, - его фамилия Величко? Вы его еще ни разу не назвали.
- Величко? - переспросил Черняев. - Нет, не Величко. Это девичья фамилия Ольги. Его фамилия Садовский. Он врач, кажется, хирург. Жил в Куйбышеве. Вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать. Сами понимаете, он меня никогда особо не интересовал. Все, что касалось развода, Ольга взялась уладить сама, мое участие не требовалось.
Из Сочи мы вместе с Ольгой вернулись в Саратов, где я тогда работал. Не успели приехать, как был решен вопрос о моем назначении в Крайск. Переехали вместе. К моему счастью, Ольга оказалась превосходной хозяйкой. Жили мы с ней душа в душу. Все свое свободное время, каждую минуту, я отдавал ей. Старался делать все, чтобы она была счастлива. На ее слабости, а они со временем обнаружились, я смотрел сквозь пальцы.
- Что вы имеете в виду? - спросил Луганов.
- Тряпки, - ответил Черняев. - Страсть к тряпкам. Ольга целые дни готова была путешествовать по магазинам, по портнихам, по каким-то знакомым, приобретая, меняя, переделывая наряды. Я, правда, пытался время от времени удержать ее от этой бесконечной погони за нарядами, но уж очень трудно было ей в чем-то отказать. Она, как правило, и слушать меня не хотела. Порой дело доходило у нас до размолвок, но последнее слово всегда оставалось за Ольгой: не мог я ей перечить.
Летом прошлого года на стройке дела шли так, что я никак не мог уйти в отпуск, а мы собрались поехать с Ольгой в Кисловодск. Видя, как ее расстроило крушение наших планов, я достал путевку и отправил Ольгу одну.
Черняев вздохнул, опустил голову и замолк. Затем заговорил спеша, заметно волнуясь:
- Да, вот с этой поездки все и началось. Из Кисловодска Ольга вернулась неузнаваемой. Ее точно подменили. С магазинами и портнихами было покончено. Целыми днями она тосковала, лежала на диване, ничего не делая, никуда не выходя. Разве что изредка читала. Все мои попытки узнать, что с ней происходит, кончались ничем. Она отделывалась ссылками на плохое самочувствие, скверное настроение. Не знаю, как долго бы все это тянулось, если бы не случай. Однажды в выходной день она куда-то ушла, а я, оставшись один, от нечего делать начал перебирать книги, лежавшие на диване. И вот, когда я листал одну из книг, на пол упал листок бумаги. Я поднял его, и меня словно обухом ударило. «Ольга, любимая…»
Это было письмо, любовное письмо.