- Сержант, говорит Бруссар, - она вышла на связь по рации. - Я возвращаюсь в участок. Отбой.
Анни обогнула толпу с тыла, пытаясь пробраться к своему джипу, припаркованному в переулке.
- Анни! - Услышав голос Эй-Джея, она прибавила шаг. После злополучного выстрела он трижды оставлял ей сообщения на автоответчике и дважды звонил на работу. Но Анни ему так и не перезвонила. Ей не хотелось ничего объяснять, лгать, изворачиваться и давать ему возможность попробовать снова скрепить разорванные отношения.
Эй-Джей вышел прямо на нее из квадрата желтого света, падавшего из витрины, с корзинкой жареных устриц в одной руке и бутылкой пива в другой. Он был в своем обычном костюме, хотя позволил себе распустить галстук.
- Мне казалось, что ты больше не патрулируешь улицы.
Анни пожала плечами:
- Я иду туда, куда мне приказывают. В данный момент я направляюсь в участок. Меня только что искупали в пиве.
- Я провожу тебя до машины.
Эй-Джей приноровился к ее шагу, и Анни взглянула на него, пытаясь угадать, в каком он настроении. Лицо казалось мрачным, между бровями залегла глубокая складка. Грохот ансамбля и шум толпы стихли, как только они свернули за угол и пошли прочь от ярких праздничных огней.
- Почему ты задержался на работе? - спросила Анни. - Ведь сегодня пятница и праздник.
- Я... Вроде как потерял мою постоянную подружку.
Анни мысленно отругала себя. Не стоило даже заговаривать на эту тему.
- Особая группа теперь старается изо всех сил, собирая материал на Роуча?
- Да, - ответила Анни. - Лучше поздно, чем никогда. Если бы они работали нормально, возможно, они смогли бы его поймать после случая с Дженнифер Нолан. Именно это меня больше всего бесит в Стоуксе. Он умудряется все прошляпить и при этом благоухает, как роза. Мне было бы наплевать на то, что Чез собой представляет, если бы он хорошо делал свою работу.
Эй-Джей поморщился:
- Некоторые работают, другие живут работой.
- Я не живу только работой, - парировала Анни. Ей не понравилось то, что Эй-Джей почти дословно процитировал Фуркейда, хотя об их отношениях он попросту ничего не мог знать. - Но я не считаю ворон, когда нахожусь на службе.
Они помолчали.
- Может быть, ты мне все-таки расскажешь, что, собственно, произошло? Кто-то стрелял в тебя, Анни?
- Меня пытались запугать, только и всего. - Анни по-прежнему избегала его взгляда.
- Только и всего? Тебя же могли убить!
- Я не слишком популярна в роли свидетеля обвинения.
- Ты считаешь, что стрелял Фуркейд? - спросил Эй-Джей. - Каков ублюдок! Я потребую пересмотра дела о залоге...
- Это был не Фуркейд.
- Откуда ты об этом знаешь?
- Просто это был не он. - Анни стояла на своем. - Брось, Эй-Джей. Ты ничего об этом не знаешь.
- Потому что ты мне ничего не рассказываешь! Кто-то пытается тебя пристрелить, а я узнаю об этом от дяди Сэма! Ты даже не удосужилась перезвонить мне, когда я пытался узнать, как у тебя дела...
- Послушай, - Анни уже с трудом сдерживалась, - мы не могли бы отложить этот разговор до другого раза? Я отлучилась с дежурства только на минутку. Хукер сожрет меня с потрохами, если я не уложусь в личное время.
- Я не собирался с тобой спорить, - угрюмо заметил Эй-Джей. Он взял Анни за руку и удержал, когда женщина попыталась вырваться. - Всего одну минуту, Анни, прошу тебя.
- Я на дежурстве.
- У тебя личное время, ты сама сказала. А это и есть личное дело.
Анни набрала было в легкие воздуха, собираясь запротестовать, но Эй-Джей приложил ей палец к губам. Его лицо казалось удивительно серьезным в рассеянном свете уличного фонаря.
- Я должен тебе это сказать, Анни. Я люблю тебя и не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль. Я не хочу, чтобы ты рисковала собой. Я хочу заботиться о тебе, защищать тебя. Я не знаю, кто этот другой парень...
- Эй-Джей, прошу тебя, не надо...
- Я не знаю, что такого есть у него, чего не было бы у меня. Но я люблю тебя, Анни, и не хочу тебя терять...
Это признание ошеломило Анни, последнее время они были не настолько близки. Было время, когда она ждала от Эй-Джея этих слов, но он так и не произнес их. А теперь он ожидал того же от нее, но напрасно. Да, она любила его, но только как брата, как друга. Ирония судьбы. Эй-Джей хотел от нее того, чего она не могла ему дать. А Анни хотела мужчину, которого сама могла отправить в тюрьму меньше чем через неделю.
- Я люблю тебя, Анни, - прошептал Эй-Джей. - Я не отдам тебя без борьбы.
Он опустил голову и поцеловал ее, медленно, нежно, глубоко. Эй-Джей притянул Анни к себе, не обращая внимания на залитую пивом форму.
- Ты какая-то чужая, Анни, - потрясение прошептал Эй-Джей, поднимая голову. - Неужели все кончено?
В его глазах появилась такая боль, что Анни чуть не заплакала.
- Прости меня, Эй-Джей.
Он покачал головой:
- Ничего не кончено... Я этого не допущу.
"Вылитый Донни Бишон", - подумала Анни. Та же решимость удержать женщину, хотя она уже прислала ему документы на развод. Вылитый Ренар. Видит то, что хочет видеть, подгоняет действительность под желаемый результат. Но к Эй-Джею она испытывала только жалость, досадовала на его упрямство и совсем его не боялась. Он не перешел черту между упорством и одержимостью.
- Я тебя честно предупреждаю, - продолжал Эй-Джей. Отойдя от Анни на шаг, он взял с капота джипа свои устрицы и пиво. - Еще увидимся.
Прислонившись к машине, Анни смотрела ему вслед.
- Только этого мне и не хватало для полного счастья, - пробормотала она с горечью.
Мысль о том, что она оказалась частью любовного треугольника, показалась ей абсурдной. Чтобы отвлечься от нее, Анни попыталась сосредоточиться на окружающем ее мире - грохоте ансамбля, треске бесконечных петард, теплом влажном воздухе, серебристом свете уличного фонаря и темноте вне его круга.
Ее охватило ощущение, что за ней наблюдают. Анни вдруг осознала, что уже не одна в этом темном безлюдном переулке. Она напряженно застыла, вглядываясь в темноту. В конце темной аллеи в воздухе, казалось, плыло белое лицо.
- Маркус? - нерешительно окликнула Анни, отходя от машины.
- Вы поцеловали его, - ответил ей голос Ренара. - Этого адвокатишку! Вы поцеловали его! - Его голос вибрировал от гнева. Он сделал шаг к ней.
- Да, он меня поцеловал, - подтвердила Анни. На всякий случай она положила руки на пояс, поближе к дубинке, баллончику с газом и револьверу. Ее средний палец наткнулся на стебель розы, преподнесенной ей Ренаром, и шип глубоко впился в кожу. Анни вздрогнула от неожиданной, резкой боли. - Это вас огорчило, Маркус? Что я позволила ему поцеловать меня?
- Он... Он один из них! - резко бросил Ренар. - Он настроен против меня, как и Притчет. Как Фуркейд. Как вы могли так поступить, Анни?
- Я тоже одна из "них", Маркус, - просто ответила она. - Я все время напоминала вам об этом.
Он покачал головой, не желая в это верить. Его улыбающаяся маска составляла зловещий контраст с исходившими от него волнами ярости.
- Нет, вы пытаетесь мне помочь. Вы спасли мне жизнь - дважды!
- И я снова говорю вам, Маркус, я только выполняю свою работу.
- Нет, вы помогли мне, когда вам не следовало этого делать. Вы не хотели, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Я думал...
Маркус замолчал, не в силах заставить себя произнести эти слова. Анни ждала, пораженная той легкостью, с какой Маркус все подгонял под свои желания. Это сумасшествие, и все-таки он рассуждал совершенно здраво. Любой мужчина разговаривал бы с ней точно так же, если бы считал, что она завлекла его, и теперь злился из-за этого.
- Что вы думали? - подбодрила его Анни.
- Я думал, что вы не такая, как все, что вы особенная.
- Вы и Памелу считали особенной?
- Да, вы оказались такой же, как она, - пробормотал Ренар, роясь в заднем кармане широких черных брюк.
Рука Анни метнулась к кобуре, она расстегнула ее. Тысяча людей веселится совсем рядом с ними, а она тут наедине с возможным убийцей.
- Что вы хотите этим сказать? - поинтересовалась Анни, пока ее мозг лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Неужели он достанет нож? Неужели ей придется пристрелить его прямо здесь и прямо сейчас? Она никогда не думала, что такое может произойти. Теперь Анни уже и не знала, чего, собственно, она ожидала. Признания, записанного на пленку? Или того, что убийца без борьбы отдаст оружие?