Но после кошмара последних недель департаменту требовалось хоть что-то отметить. Смерть Уилларда Роуча считалась триумфом, хотя ни департамент, ни особая группа еще и палец о палец не ударили для его поимки. Анни казалось, что ее сослуживцам следовало бы испытывать по меньшей мере чувство неловкости. На департаменте повисло бы еще одно изнасилование и убийство, если бы очередная жертва не воспользовалась дробовиком, чтобы остановить негодяя.
В конце рабочего дня шериф преподнес прессе раскрытие этого дела, как подарок в красивой упаковке. Только Смит Притчет не испытывал радости. Окружной прокурор мучился завистью, потому что все лавры достались шерифу Ноблие. И все-таки он не удержался и произнес напыщенную речь о том, что мир стал чище без Уилларда Роуча, а затем заявил, что против Ким Янг не будет выдвинуто никаких обвинений, так как она защищала собственную жизнь.
Анни смотрела пресс-конференцию по телевизору в комнате отдыха и думала, что теперь все чувствуют себя победителями. Все, кроме Дженнифер Нолан, Кей Эйснер, Линдсей Фолкнер и Ким Янг. Последняя спасла себя от наихудшей участи, но разнесла голову человеку, и теперь ей придется с этим жить до конца дней.
Анни вернулась на свое рабочее место, чувствуя, что оказалась в тупике. Дела об изнасилованиях закрыты, так что об этом можно забыть. Ее цель – убийство Памелы Бишон. И здесь следовало не спускать глаз с Маркуса Ренара и Донни Бишона.
– Ты совсем потеряла совесть, – мрачно приветствовал ее Майрон. – У тебя полно работы, а ты смотришь телевизор.
Анни тяжело вздохнула, разбирая дневную почту:
– Господи, Майрон, почему бы вам не пойти и не посидеть в сортире, а? Это архив, а не служба охраны президента Соединенных Штатов, чего же так орать?
Клерк вытаращил глаза. Его ноздри раздулись, даже волосы на голове, начали шевелиться от возмущения.
– Достаточно, помощник шерифа Бруссар! Вы больше здесь не работаете. С меня хватит!
Он вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью, и направился прямиком в кабинет Ноблие. Анни перегнулась через барьер и крикнула ему вдогонку:
– Эй, попросите, чтобы меня вернули на старое место, раз уж вам так приспичило!
Как только Майрон скрылся из вида, Анни стало стыдно. Она всегда ценила Майрона, пока не начала у него работать. Она уважала старших – и по годам, и по званию, – если не считать нескольких исключений. Возможно, это Фуркейд так плохо на нее влияет. Или у нее просто есть более важные дела, чем лизать тощий зад Майрона.
Анни рассортировала почту. На одном из конвертов она заметила гриф больницы Милосердия, и письмо было адресовано ей. Вскрыв конверт, Анни достала листок. Это была копия результатов анализов Линдсей Фолкнер, которые потребовал доктор Анзер.
Анни взглянула на неподдающиеся расшифровке символы и числа, абсолютно ничего ей не говорящие. Теперь, правда, это не имело значения. Уилларда Роуча явно сочтут виновным и в нападении на Линдсей Фолкнер и в ее смерти, если только вскрытие, на котором настаивал Стоукс, не выявит никакой аномалии.
– Я оставил сообщение секретарю шерифа, – объявил вернувшийся Майрон. – Надеюсь, что с тобой разберутся до конца дня.
Анни даже не потрудилась поправить его, хотя она догадывалась, что перевода на другую работу или отстранения от службы – в зависимости от настроения Гаса – придется ждать до понедельника. Меньше чем за час до конца рабочего дня в пятницу, одержав такую победу, шериф наверняка обмывает это событие с отцами города.
– Так, значит, я могу идти? – сказала Анни. – В качестве вашего помощника, Майрон, я в последний раз, так уж и быть, отнесу этот документ детективам. Просто из хорошего отношения к вам.
Анни вошла в здание, где сидели детективы, даже не удосужившись позвонить в звонок. Говоривший по телефону Перес поднял на нее глаза, в его взгляде явственно читалось нетерпение. Она помахала ему факсом и жестом указала на комнату особой группы.
Все члены особой группы отправились на пресс-конференцию. Они оставили свою штаб-квартиру в таком состоянии, словно там неделю бесчинствовали грабители. Невыключенный приемник орал во всю мощь.
Двигаясь вдоль стола, Анни просматривала надписи на папках, пока не нашла ту, на которой было написано «Фолкнер, Линдсей». Она казалась жалкой, тоненькой, хотя за хранящимися в ней документами стояла судьба женщины, погибшей от руки насильника-убийцы. Да и не слишком много в нее еще предстояло положить перед тем, как дело будет закрыто и оно отправится на хранение в отдел Майрона. Акт вскрытия, последний рапорт Стоукса, вот и все.
Анни раскрыла папку, вытащила отчет из лаборатории, который Стоукс уже получил, стала его просматривать, чтобы убедиться, что они с Чезом получили одно и то же.
– Что с тобой творится, Бруссар? – в комнату широким шагом вошел Стоукс. – Ты что, меня преследуешь? Так? На этот случай существуют законы. Тебе ясно?
– Да что ты говоришь? И кто бы мог подумать, что тебе об этом известно? Ведь это ты подросту отмахнулся от жалоб Памелы Бишон!
– Я не отмахивался от Памелы! А теперь почему бы тебе все не объяснить мне лично и не свалить отсюда, а? У меня был такой чудесный день, пока ты не появилась.
– Из больницы Милосердия прислали результаты анализов Линдсей Фолкнер, те самые, что были потеряны. Мне показалось, что им место в деле, хотя вряд ли тебя это волнует. С чего бы тебе беспокоиться, ведь ты даже работать толком еще не начал.
– Да пошла ты, Бруссар! – Стоукс вырвал документ из ее руки. – Я бы все равно зацепил Роуча, это только вопрос времени.
– Я уверена, что это заявление очень поможет тем женщинам, кто пострадал от его рук после Дженнифер Нолан.
В эту минуту в дверях появился Маллен. Он переводил взгляд с Чеза на Анни и обратно.
– Ты идешь, Чез? Они не могут начать вечер без нас.
Стоукс сверкнул своей самой обворожительной улыбкой.
– Я уже иду, парень.
Анни покачала головой:
– Вечеринка в честь того, что обыкновенная женщина раскрыла уголовное дело вместо тебя. Тебе действительно есть чем гордиться.
Стоукс поправил шляпу на голове, пригладил пурпурный галстук.
– Представь себе, Бруссар, я горжусь. И сожалею только об одном – что Роуч не начал с тебя. – Он выпроводил Анни из здания. Она неохотно побрела к департаменту, не сводя глаз с Маллена и Стоукса. Они уселись каждый в свою машину и по очереди вылетели со стоянки, отчаянно сигналя в честь победы.
ГЛАВА 43
Ник выпрямился за рулем своего пикапа, наблюдая, как Донни выходит из офиса и садится в «Лексус». Цвет лица у него был под стать машине. Бишон всегда ходил ссутулившись, но теперь эта сутулость стала еще заметнее, словно ему на плечи легла огромная тяжесть. Ник понимал, что Донни должен вот-вот сорваться и сделать ход, и ему не хотелось упустить такой шанс. Фуркейд раздавил очередной окурок в переполненной пепельнице, завел мотор и стал ждать, пока «Лексус» скроется за углом.
Терпение – вот ключ к разгадке. Это самое главное в наблюдении и в жизни вообще. Очень полезный навык, но им так трудно овладеть. Мужчинам вроде Донни это никогда не удается. Он слишком быстро попытался продать бизнес Памелы. Спешка привлекла ненужное внимание. «Но кто привел этот механизм в действие? – размышлял Ник. – Донни, Маркот или я сам?» Последнее предположение жгло ему внутренности, словно язва. Он и сам не слишком научился терпению.
Улица Дюма была многолюдна и оживленна. От машины Бишона Ника отделяло четыре автомобиля. «Лексус» как раз притормозил у поворота. В пятницу вечером людей всегда тянет в город. Ник много слышал о том, что на карнавал на Марди-Гра в Байу-Бро съезжаются жители со всей Южной Луизианы, и все ради танцев на улице, празднеств и карнавального шествия. Так как серийного насильника убили, атмосфера всеобщего веселья станет еще живее, чувство облегчения примешается к всеобщей эйфории.