В этот раз казалось, что все празднуют не столько Масленицу, сколько смерть Уилларда Роуча. Все так восхваляли поступок Ким Янг, что это встревожило Анни.
По традиции преступление в Южной Луизиане всегда было делом сугубо личным, схваткой один на один. У местных жителей существовали свои понятия о справедливости и неплохой выбор огнестрельного оружия. Анни вспомнила о Маркусе Ренаре и о том, что в последние дни в него стреляли, а потом разбили камнем окно. А что, если это было делом рук тех, кто считал для себя возможным самостоятельно разобраться с Ренаром? И кому в офисе шерифа есть до этого дело, кроме нее?
«Господи, может быть, я действительно и есть его ангел-хранитель», – подумала Анни.
Эту мысль она не назвала бы приятной, но и отмахнуться от нее тоже не могла. Чем глубже Анни увязала в деле Памелы Бишон, тем более запутанным оно становилось.
Анни подумала о том, что, если бы не Ким Янг и ее верный обрез, долгожданный праздник мог бы и не состояться. При одной только мысли, что среди веселящихся людей мог спокойно разгуливать Уиллард Роуч, у Анни кровь застыла в жилах. Насильник в маске среди моря масок… Вооруженные жители, боящиеся даже своей тени…
Анни пошла дальше вдоль магазинов, приглядывая, как бы кто не запустил руку в свободно лежащие товары. Мимо нее пронеслась стайка мальчишек, стреляя на бегу из игрушечных револьверов. Она проталкивалась сквозь толпу, потом развернулась и очутилась лицом к лицу с маской смеющегося негра.
Он стоял всего в нескольких шагах от нее, достаточно близко, чтобы Анни вздрогнула при его виде.
– Я вас знаю? – спросила она.
Человек в маскарадном костюме протянул ей воздушный шарик в виде сердечка. Он театрально прижал руки к груди, потом протянул их к Анни, словно даря ей свое сердце.
Заинтригованная Анни постаралась вычислить своего обожателя, но вспыхнувшая догадка не доставила ей удовольствия.
– Маркус?
Он поднес палец к губам, призывая к молчанию, попятился и исчез в толпе. Анни поняла, что не ошиблась. Все логично. Маска дарила одновременно свободу и тайну. Многие месяцы Ренар не мог ходить по улицам города без того, чтобы не привлечь к себе нежелательное внимание. А теперь он шел незамеченным мимо людей, плюнувших бы ему в лицо или сделавших что-нибудь похуже, если бы они знали, кто прячется за улыбающейся маской.
И что бы сказали жители Байу-Бро, если бы увидели, как она, Анни Бруссар, помощник шерифа, принимает романтические безделушки от Маркуса Ренара? Что бы сделали ее коллеги-полицейские? Ее бы высмеяли и наказали. Действительно, в этом они с Маркусом были похожи.
Анни посмотрела на воздушный шарик. Он отдал ей свое сердце, и она приняла. Одному господу известно, какое значение этому символичному дару придает сам Маркус.
Анни отдала шарик малышке с измазанной шоколадом мордашкой и пошла дальше по улице.
Клоун с волосами всех цветов радуги нетвердой походкой двинулся ей навстречу в темном уголке аллеи. Нарисованная улыбка скалилась под резиновым красным носом. Анни сделала шаг вправо, клоун дернулся в ту же сторону. Она отступила влево, клоун последовал за ней. Наконец Анни отошла в сторону, чтобы пропустить его. Но клоун ткнул ее в плечо и пролил пиво ей на форму.
– Эй, ты, поосторожнее! – рявкнула на него Анни.
– Прошу прощения, офицер! – гаркнул тот, явно нисколько не раскаиваясь.
Слева к ней подошел еще один пьяный, на этот раз в маске Рейгана с идиотской ухмылкой. Новая порция пива залила ей спину.
– Черт! – крикнула Анни. – Смотри, куда идешь!
– Прошу прощения, офицер! – пропел выпивоха с радостью в голосе. Они с клоуном переглянулись, и парочка затряслась от хохота.
Анни присмотрелась к тощей фигуре, перевела взгляд на напоминающие жерди ноги в узких джинсах.
– Ах ты, сукин сын! – выругалась она, хватая «Рейгана» за грудки. – Маллен, это ты?
Клоун и «Рейган» с хохотом нырнули в людской водоворот.
Анни попыталась промокнуть платком промокшую форменную рубашку. Пиво протекло за пояс брюк, промочив и их. Любой, кто увидел бы ее в подобном виде, не усомнился бы в том, что помощник шерифа Бруссар алкоголичка со стажем.
– Сержант, говорит Бруссар, – она вышла на связь по рации. – Я возвращаюсь в участок. Отбой.
Анни обогнула толпу с тыла, пытаясь пробраться к своему джипу, припаркованному в переулке.
– Анни! – Услышав голос Эй-Джея, она прибавила шаг. После злополучного выстрела он трижды оставлял ей сообщения на автоответчике и дважды звонил на работу. Но Анни ему так и не перезвонила. Ей не хотелось ничего объяснять, лгать, изворачиваться и давать ему возможность попробовать снова скрепить разорванные отношения.
Эй-Джей вышел прямо на нее из квадрата желтого света, падавшего из витрины, с корзинкой жареных устриц в одной руке и бутылкой пива в другой. Он был в своем обычном костюме, хотя позволил себе распустить галстук.
– Мне казалось, что ты больше не патрулируешь улицы.
Анни пожала плечами:
– Я иду туда, куда мне приказывают. В данный момент я направляюсь в участок. Меня только что искупали в пиве.
– Я провожу тебя до машины.
Эй-Джей приноровился к ее шагу, и Анни взглянула на него, пытаясь угадать, в каком он настроении. Лицо казалось мрачным, между бровями залегла глубокая складка. Грохот ансамбля и шум толпы стихли, как только они свернули за угол и пошли прочь от ярких праздничных огней.
– Почему ты задержался на работе? – спросила Анни. – Ведь сегодня пятница и праздник.
– Я… Вроде как потерял мою постоянную подружку.
Анни мысленно отругала себя. Не стоило даже заговаривать на эту тему.
– Особая группа теперь старается изо всех сил, собирая материал на Роуча?
– Да, – ответила Анни. – Лучше поздно, чем никогда. Если бы они работали нормально, возможно, они смогли бы его поймать после случая с Дженнифер Нолан. Именно это меня больше всего бесит в Стоуксе. Он умудряется все прошляпить и при этом благоухает, как роза. Мне было бы наплевать на то, что Чез собой представляет, если бы он хорошо делал свою работу.
Эй-Джей поморщился:
– Некоторые работают, другие живут работой.
– Я не живу только работой, – парировала Анни. Ей не понравилось то, что Эй-Джей почти дословно процитировал Фуркейда, хотя об их отношениях он попросту ничего не мог знать. – Но я не считаю ворон, когда нахожусь на службе.
Они помолчали.
– Может быть, ты мне все-таки расскажешь, что, собственно, произошло? Кто-то стрелял в тебя, Анни?
– Меня пытались запугать, только и всего. – Анни по-прежнему избегала его взгляда.
– Только и всего? Тебя же могли убить!
– Я не слишком популярна в роли свидетеля обвинения.
– Ты считаешь, что стрелял Фуркейд? – спросил Эй-Джей. – Каков ублюдок! Я потребую пересмотра дела о залоге…
– Это был не Фуркейд.
– Откуда ты об этом знаешь?
– Просто это был не он. – Анни стояла на своем. – Брось, Эй-Джей. Ты ничего об этом не знаешь.
– Потому что ты мне ничего не рассказываешь! Кто-то пытается тебя пристрелить, а я узнаю об этом от дяди Сэма! Ты даже не удосужилась перезвонить мне, когда я пытался узнать, как у тебя дела…
– Послушай, – Анни уже с трудом сдерживалась, – мы не могли бы отложить этот разговор до другого раза? Я отлучилась с дежурства только на минутку. Хукер сожрет меня с потрохами, если я не уложусь в личное время.
– Я не собирался с тобой спорить, – угрюмо заметил Эй-Джей. Он взял Анни за руку и удержал, когда женщина попыталась вырваться. – Всего одну минуту, Анни, прошу тебя.
– Я на дежурстве.
– У тебя личное время, ты сама сказала. А это и есть личное дело.
Анни набрала было в легкие воздуха, собираясь запротестовать, но Эй-Джей приложил ей палец к губам. Его лицо казалось удивительно серьезным в рассеянном свете уличного фонаря.