Если так прикинуть…
Я, задумавшись, на скорую руку перекроил все результаты, убрав себя.
Стоило мне исчезнуть, как какая-либо последовательность сразу исчезала. Всё становилось хаотично, так как сливы происходили абсолютно везде. И Фея на их фоне выделялась не так уж и сильно. Да вообще никто не выделялся.
А вносим меня…
И тут же всё приобретает чудовищную последовательность.
Я мог не верить кому угодно, я мог не считаться абсолютно с любыми доводами и домыслами, однако точную информацию, полученную аналитическим путём, я отвергнуть был не в состоянии. Потому что я сам — ребёнок аналитики. Я всё пытаюсь объяснить, систематизировать, найти причину, сделать максимально правильно и верно, аккуратно и ровно. У меня практически всё подчиняется логике, которую я могу объяснить.
И сейчас все мои плоды аналитики и логики говорят, что крыса я сам.
— Ха… Ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… Ахахахахахаха… АХАХАХАХАХАХАХАХАХА… АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА…
Меня буквально накрыло приступом истерического смеха. После всего этого, этой нагрузки, этого нервоёбства, мозговых штурмов и прочей хрени я окончательно сорвался. Психика требовала разгрузки и нашла её в очень простом способе — смехе. Потому что если я сейчас не буду смеяться, то, чувствую, двину кукухой.
Мне было так смешно, что я свалился со стула просто не в силах сидеть. Живот сводило спазмами, а воздуха едва-едва хватало. На трясущихся ногах я попытался встать, свалился на пол, всё так же смеясь. Попытался во второй раз, и у меня это даже получилось, но сразу же буквально лёг на стол телом, свалив монитор, который с треском свалился на пол.
— АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА…
Мой смех, наверное, был похож на крик.
Я продолжал ржать, как умалишённый. Всё же встал на ноги, но по какой-то ведомой только мне одному причине взял и перевернул стол, продолжая угорать по чёрной.
Какой же бред… я убил на это всё столько времени и нервов, а под конец мне показывает, что крыса — это я. Я такой невъебенный гений аналитики, что мне даже страшно, что ещё может показать график.
Под конец, не в состоянии уже стоять на ногах я просто опустился, дико гогоча, хотя голос постепенно начал менять тональность, и теперь даже я не понимал, смеюсь от этого всего или плачу.
Я крыса… с ума сойти.
Джека вызвала Клавдия Ивановна. В первый раз за всё время знакомства он слышал её такой взволнованной.
— Простите-простите, что, ещё раз? — повторил он, пытаясь понять, что она говорит.
Джек сидел на краю кровати не в силах воспринять услышанное.
— Он уже на протяжении пяти минут то ли воет, то ли смеётся, что-то ломая, — повторила Клавдия Ивановна. — Он… я не заходила туда, но…
— И не заходите, — тут же отрезал Джек. — Заприте кабинет и никого не подпускайте к нему… Нет, даже не так — выйдите из приёмной и заприте её тоже, стойте в коридоре, чтоб вообще никто не вошёл туда, ясно?
— Да, я поняла. Он не убьёт себя?
— Я скоро буду. Нельзя, чтоб его вообще кто-то видел в таком состоянии.
— Но если…
— Скажите, мол, он в такой ярости, что разгуливает по кабинету с пистолетом. Всё, я скоро буду.
Он сбросил вызов и тут же подлетел с кровати.
— Что случилось? — спросила Фея, — настоящее имя которой было Кассандра, — она полулежала на кровати, облокотившись на локоть. Из-под простыни показывалась её грудь.
— У Томми кукуху сорвало, вот что произошло, — быстро ответил он, распахнув створки шкафа.
— Что, прости?
— Кукуху соврало, крыша поехала, двинулся, сошёл с ума. Короче, Томми доработался. Пиздец, блин… А я ему говорил, что можно свихнуться!
— Надо ехать, — подскочила Кассандра. — Если его кто увидит…
— Надо будет его убить, — закончил он, хотя она не это имела ввиду. — Ну, кроме Клавдии Ивановны, она и так слишком много знает, от этого ей хуже не станет.
Они начали быстро одеваться.
— Не удивительно, — после долгого молчания подала голос Кассандра. — После долгого сидения на наркотиках психика становится неустойчивой и начинает разрушаться. Учитывая то, что он так долго работал…
— Так, не надо лекций, молю, — простонал Джек. — Нас и так прервали, так ещё и с ним надо будет возиться… чёрт… У тебя есть что-нибудь? Успокоительное, например?
— Нет, но можно использовать те же наркотики.
— Дрочишь? Да он сидит на них и буквально жрёт!
— Вколем чуть больше. Или будем ждать, пока его отпустит.