— Это ужасно, — пробормотала Мария.
— Я всегда придерживаюсь правила — играть только с теми, кто в игре. Все, кто пошёл этим путём, принимают эти риски и правила. Как я. Я не втягиваю туда случайных людей и не трогаю тех, кто случайно попался под руку. Она же… просто дура. Я хотел убить её сначала. Действительно хотел, но потом передумал. Она… просто дура, которую это тронуло очень сильно. Случайная жертва событий, и её право — вступать в игру или идти своей дорогой. Я бы предпочёл, чтоб она уехала.
— И вы продолжаете торговать наркотиками.
— Я лишь торгую ими, Мария, и никого не принуждаю их принимать. Мне жаль детей, которые вступили на этот путь, и я делаю всё, чтоб дети касались этого как можно меньше. Делаю куда больше, чем само государство. Но остальные… если человек, понимая всю опасность, добровольно суёт ствол в рот, кто я такой, чтоб запрещать ему? Это не оправдывает меня, я не оправдываю себя, но и виноватым не чувствую, потому не собираюсь брать на себя больше вины, чем есть на самом деле. Вы хотите от меня правды, я вам говорю всё как есть.
— А если бы… у вас была возможность с этим закончить? — негромко спросила она.
— Для меня с этим можно покончить только одним способом, — он недвусмысленно поднёс указательный палец к виску и сымитировал выстрел. — Для таких, как я, только одна дорога. Рано или поздно…
— А если без последствий? Просто покончить с этим? Прямо сейчас?
— Вы предлагаете…
— Уйти. Вы можете просто уйти.
Глава 226
Он открыл было рот, но потом, подумав, закрыл. Покачал головой.
— Нет. Слишком поздно сбрасывать с себя ответственность.
— Но…
— Уйди я прямо сейчас, и будет кровь, много крови. Все будут бороться за моё место. Скорее всего меня убьют, Мария: никому не нужен умный бывший босс, который может однажды предъявить права на картель и вообще, знает слишком много. Этот бизнес — игра на выживание, здесь нельзя поставить паузу и нельзя просто так уйти без последствий. Это во-первых.
— А если бы была возможность уйти без крови? Потом? Через некоторое время? Подготовив всё заранее?
Он тяжёлым взглядом посмотрел на неё.
— Боюсь… я не могу ответить на этот вопрос. Я не хочу врать вам, Мария, но и однозначно ответить не смогу. Потому что не знаю сам, как бы поступил.
— Но вы же сами говорите, что хотели начать жизнь с чистого листа. Вы можете просто сбежать с деньгами, скрыться, бросить этот бизнес, что разрушает людей…
— Людей разрушают сами люди, — перебил он её мягко. — Это доказала практика. Когда на улицах не оказалось кокаина, они переключились на дезоморфин, «крокодил» в простонародье. Не будет «крокодила», они будут колоть себе очиститель для труб, если он будет торкать. Они будут себе колоть и есть помёт, если он принесёт кайф. Люди будут убивать друг друга, травиться, опускаться на дно, грубить, насиловать и убивать. И дело не в нас, наркобаронах и торговцах оружием. Дело в самих людях. А мы лишь последствия, которые закономерно появляются после них.
— Но вы продаёте смерть.
— Я продаю наркотики, потому что есть спрос. Потому что люди готовы их покупать и готовы мне платить за это. Бартер. Обмен одного на другое. Просто вы, Мария, пытаетесь придать эмоциональный окрас моим действиям. Пытаетесь оценить их со стороны, с точки зрения морали, чтоб описать как плохие, откинув логику. И почему-то исключаете из уравнения людей, которые эти наркотики покупают и которые финансируют нас. Нас поддерживают люди. Они платят нам, чтоб мы существовали, а не наоборот. Когда есть радикальная группировка и тот, кто финансирует её, всегда садят обоих — одного за действия против государства, другого — за финансирование. Мы зло, Мария, наркотики — зло, это бесспорно, мы ломаем людей, и я не снимаю с себя вину. Но куда большее зло — те люди, что их покупают. Те люди, что сами подсаживаются на наркотики, платя нам за доставку и создавая спрос. Мы существуем лишь потому, что люди сами платят нам за это.
— Они не понимают, что делают. Многие были глупы.
— Если вам скажет то же самое тот, кто финансирует радикалов, вы ему поверите?
— Но здесь они покупают наркотики для себя, а там… там они хотят сделать плохо другим людям. Это разное.
— Дело не в том, для чего это делается, Мария, а кто это спонсирует.
— Это… ужасная логика… Вы говорите так, будто верите в это. Нет, вы… уже верите, — выдохнула она.
— Это и есть во-вторых, — пожал Нурдаулет плечами. — Я уже часть этого мира. Я сужу как они, потому что уже один из них, хотя раньше думал ровно точно так же, как и вы. И оглядываясь назад, вспоминая о своих мечтах, я думаю — а надо ли мне это теперь? Чего я хочу сейчас? И понимаю, что уже изменился. Что мне теперь не интересно стать лучше и поступить в университет, завести семью и жить своей спокойной жизнью. Мне интересно здесь, потому что… я здесь нужен и меня здесь уважают. Мне интересно развивать то, что я создал, двигаться дальше, становиться сильнее и больше.