— Когда Фергус вернется, — сказал он, — мы вас даже благословим.
Продолжать эту дискуссию дальше не стали. Айра, откровенно скучавший на протяжении всего тихого застолья, сообщил, что намеревался лечь спать, чтобы завтра подняться ни свет, ни заря, и вернуться в деревню, и никто не стал его удерживать.
Оставшись с родителями наедине, Иан и сам начал подумывать о том, чтобы отправиться на боковую — может быть, перед сном еще раз попытаться связаться по мегаскопу с Фергусом. Но Иорвет жестом остановил его, когда эльф открыл рот, чтобы пожелать спокойной ночи.
— Нам нужно поговорить, — решительно заявил отец, и Иан остался на своем месте.
Некоторое время, однако, над столом висела тишина. Каждый, казалось, надеялся, что кто-то другой начнет разговор первым, и нарушить молчание взял на себя Иорвет.
— Ты достаточно долгое время провел с Айрой один на один, — обратился он к сыну, и Иан медленно кивнул.
За прошедшие дни он действительно сильнее сблизился с тем, кто, сам того не зная, приходился ему сыном. Но, как бы тесно они ни общались, как бы долго ни беседовали, сколько бы достоинств ни разглядел Иан в Айре, просьба младшего не просто поставила его в тупик, а окончательно убедила, что становиться наставником, а, тем более, отцом для парнишки эльф был не готов. Может, Гусик и не имел бы ничего против, а родители и вовсе надеялись, что Айра не останется в мире один-одинешенек, последовав за старшим, куда бы тот ни направлялся. Но для Иана это по-прежнему было невыполнимо. Пусть бы он взялся за обучение сына, показал ему безопасные приемы, которыми владел сам, но эльф знал — этого для парнишки было недостаточно. А делить свое сердце надвое, впускать в него почти незнакомого мальчишку Иан не смог бы, даже если бы захотел.
— Мы не станем рассказывать тебе всего, — продолжал отец, — но может случиться так, что нам придется… исчезнуть. Я знаю, это звучит странно, и я не могу объяснить тебе, но…
— Отец, — перебил его Иан, почувствовав, что не смог бы выдержать больше ни единой недомолвки. Иорвет тщательно подбирал слова, чтобы уберечь сына от правды, которую тот и так знал, — ты ничего не должен объяснять. Я подслушал ваш разговор. Сперва ничего не понял, но потом поспрашивал — и все встало на свои места. Я знаю, о чем ты не хочешь мне рассказывать.
Даже в неясном теплом мерцании свечей, бросавшем смутные тени на лица собравшихся, Иан заметил, как отец побледнел. Он нервно хрустнул пальцами, сжав кулаки, и на мгновение эльфу показалось, что Иорвет накричит на него или бросится через стол и вцепится ему в горло. Но тот лишь прикрыл веко и выдохнул — казалось, почти с облегчением.
— Что ж, — снова заговорил отец, — значит, долой вранье и недомолвки. Ты знаешь о том, что существо, спасшее тебе жизнь пятнадцать лет назад, вернулось, чтобы потребовать с меня плату. Тем проще.
— Знаю, — подтвердил Иан, — и ты потратил эти недели на поиски решений — неужели ничего не нашел?
Иорвет устало отмахнулся.
— Есть способы перехитрить или победить Господина Зеркало, — заговорил он, и Иан заметил, как папа тоже подался вперед, внимательно прислушавшись — он о последних новостях знал не больше сына, — он шатается по нашему миру достаточно давно, чтобы хоть кто-то разок да попытался это сделать. Я нашел в Оксенфурте специалиста по гоэции — теоретика, конечно, — который рассказал о некой игре, в которую Гюнтер предлагает сыграть, чтобы даровать победителю свободу. Но выиграть в ней невозможно.
— Но, если ты уже обречен, в ней невозможно и проиграть, — встрял папа, и Иан согласно закивал — та же мысль пришла и ему в голову.
— Фокус в том, что сам обреченный не может участвовать в игре, — пожал плечами Иорвет, — за него должен вступиться кто-то другой — и, если он проиграет, вместо одной жертвы Гюнтер получит две.
— Велика беда, — фыркнул Вернон. Теперь, когда покровы тайны были сорваны, он совсем не беспокоился, как Иан воспринял бы новость о том, что оба его родителя должны были сгинуть, если долг не будет выплачен. — Я могу сыграть с ним и, может, даже выиграть — не так уж я никчемен.
— О, я знаю это, мой глупый человек, — Иорвет ласково улыбнулся супругу, — и хотел припасти этот вариант напоследок. Если за оставшиеся месяцы не найдется иного выхода, мы сделаем ставку в этой игре — а там, будь, что будет. Но есть и другие варианты. Иногда против проклятья Гюнтера эффективно действует унисон сигнатур — так называемая, истинная любовь. Но в нашем случае это не поможет. Договор заключал я один, и с тобой, Вернон, он никак не связан. Тот Оксенфуртский профессор упоминал еще о неких ритуалах — один страшнее и запретнее другого.
— Что за ритуалы? — поинтересовался Иан, — я, конечно, маг-недоучка, но мы знаем достаточно настоящих чародеев — возможно, кто-нибудь согласится вам помочь? Анаис и Виктор ведь дружат с Ложей…
— Ни один из живущих чародеев не согласится взяться за нечто подобное, — возразил Иорвет, — кроме того, для этого уже слишком поздно. Самые эффективные из этих ритуалов — древние, обычно на крови, с использованием невинных младенцев и запретной магии — требуют долгих лет подготовки. А у меня в запасе осталось лишь несколько месяцев. Я подумываю съездить в Зерриканию, говорят, тамошние чародеи не гнушаются темных чар. Вероятно, мне удастся уговорить кого-нибудь из них поставить надо мной эксперимент.
— Может быть, Фергус тоже об этом узнал? — с неожиданным жаром спросил Иан, ни к кому толком не обращаясь. Почти потухшая, надежда вновь вспыхнула в его сердце, и оказалось куда приятней думать, что Гусик, не посчитав нужным сообщить ему об этом, отправился за разгадкой в далекую Зерриканию, чем с каждым днем все больше убеждаться, что супруг попросту сбежал от него.
— Фергус? — удивленно переспросил Иорвет, — при чем здесь он?
Иан набрал побольше воздуха в грудь прежде, чем снова заговорить.
— Я сказал, что он ищет спасения от своего проклятья, — признался эльф, стараясь не отвести глаза под пристальным взглядом отца, — но это неправда. На леином балу Фергус встретился с Гюнтером — тот приходил к его отцу, и, похоже, твой кредитор мучает Эмгыра, пытается заставить его сотрудничать или добиться от него чего-то еще… Гусик хочет помочь.
Иорвет грохнул ладонью по столешнице так сильно, что стоявший рядом с его рукой бокал подпрыгнул, жалобно звякнув.
— Подлая тварь, — почти прошипел эльф, — значит, простого отказа ему было недостаточно, и он намерен добиться своего не мытьем, так катаньем. Или, может, Гюнтер так намекает, что мы проявили недостаточную настойчивость, когда уговаривали Эмгыра?
— Я мог бы попытаться еще раз, — мрачно заметил Вернон, — не думаю, что из этого выйдет толк, но попробовать, наверно, стоит…
— О чем Гюнтер говорил с Фергусом? — словно не слышал супруга, быстро спросил Иорвет у Иана, — он не заключал с ним никаких сделок?
Тот неуверенно покачал головой.
— Гусик сказал, что отец запретил ему даже разговаривать с Господином Зеркало, — ответил эльф, — и мой муж обещал этого не делать. — Иан едва не добавил, что, кроме этого, Гусик еще много чего обещал, но сдержался.
— Говорить с Эмгыром бессмысленно, — заключил Иорвет, горько усмехнувшись, — в отличие от меня, он достаточно умен, чтобы не принять предложение Гюнтера, как бы тот ни уговаривал. Едва ли ты, Вернон, окажешься более красноречивым и убедительным.
Папа развел руками.
— Пускай он вытолкает меня взашей и запретит являться в Нильфгаард до конца моих дней, — заметил он с обреченным спокойствием, — я все равно попытаюсь снова.
— Как хочешь, — махнул рукой Иорвет, — а я, пожалуй, последую за Фергусом в Бан Ард и рискну узнать что-нибудь еще у тамошних школяров.
— Может быть, заодно спросишь у них о Гусике? — не успев сдержаться, тихо попросил Иан, и отец, еще раз пристально взглянув на него, серьезно кивнул.
Родители разъехались через день после Йуле. Папу ждали дела в Вызиме — Анаис назначила его своим полноправным представителем на предстоящих переговорах. Отец же, как и собирался, последовал сперва в Третогор, чтобы получить королевские дорожные грамоты, а затем — в Бан Ард.