— Мастер Риннельдор едва ли сделает что-то, способное навредить Лее, — заметила Шани, но в голосе ее не было настоящей уверенности, — она еще неопытна и слишком юна, а необходимость противостоять собственной матери… Это так ужасно, что даже думать об этом не хочу.
— Анаис впервые выступила на переговорах со своей сестрой Аддой, когда была в том же возрасте, — возразил Эренваль, — а вопрос тогда стоял ничуть не менее острый. Но едва ли кто-то смог бы переубедить моего отца, если он закусил удила. Я — точно не могу.
Шани открыла рот, чтобы что-то ответить, и так и замерла — Иорвет тревожно посмотрел на нее. На мгновение ему показалось, что женщину внезапно сразил удар, и она готова была вот-вот рухнуть на пол и забиться в конвульсиях. Эльф перевел взгляд на ее мужа — тот сидел, понурив плечи и глядя в свою чашку, и тоже не шевелился.
У высокого застекленного буфета — приветливо улыбаясь, как обычно — стоял Господин Зеркало. Он держал в руках одну из нарядных чашечек хозяйки и придирчиво присматривался к чайнику на плите, словно не решался налить себе вторую порцию чая. Иорвет не двинулся с места. В глубине души он давно ждал чего-то подобного — его долгие упорные поиски вели к этой встрече, Гюнтер не мог не знать, что эльф всеми силами пытался провести его, поняв, что не в силах выполнить поручение. Но, даже несмотря на это знание, сердце Иорвета пропустило удар.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, в первый момент не узнав собственный хриплый голос, — я тебя не звал.
Гюнтер посмотрел на него почти так же удивленно, как минуты назад — Эренваль, точно не ожидал увидеть здесь гостя. Потом Господин Зеркало озорно подмигнул.
— Какое совпадение, — заявил он, — признаться, я и забыл о тебе, Иорвет. Я часто прихожу в этот дом, а тебя привело забавное совпадение. Любопытно.
— Я тебе не верю, — отрезал Иорвет холодно. Он плавно выдохнул, стараясь заставить свое сердце биться не так панически часто.
— Верь — не верь, но это так, — покачал головой Гюнтер. Мягкой кошачьей походкой он пересек кухню и уселся на стул рядом с Шани, протянул руку, чтобы коснуться ее, и Иорвет с трудом сдержался, чтобы не оттолкнуть его ладонь. Господин Зеркало легким жестом убрал белоснежную прядь женщины за ухо. — Мы с профессором — давние знакомые. Я впервые увидел Шани на свадьбе ее подруги много лет назад — и, поверь моему слову, она была гораздо краше всех подружек, даже краше самой невесты. Чудесные были времена…
Иорвет молчал, продолжая сверлить его взглядом. Гюнтер же отставил чашечку на стол и взял с тарелки самое пышное белоснежное пирожное, бесцеремонно подцепил кремовую шапочку пальцем и отправил его в рот.
— Наша милая Шани — слишком хороший лекарь, — продолжал Господин Зеркало, и теперь в его голосе слышалась печаль, — она знает, что больна и скоро умрет. Но всего моего красноречия не хватает, чтобы спасти ее.
Иорвет посмотрел на хозяйку пристальней, надеясь, что Гюнтер соврал, но теперь ему вдруг стало заметно то, на чем прежде взгляд не задерживался — синие тени вокруг чуть раскосых глаз Шани, розовые пятна на ее шее, которые прежде можно было принять за неровный румянец, худоба ее пальцев и запястий. Смерть коснулась ее и теперь сидела рядом за столом — и Гюнтер бесцеремонно занял ее место.
— Ты ее не обманешь, — с горечью заметил Иорвет.
— Ни ее, ни Эренваля, — подтвердил Гюнтер, скользнув глазами по застывшему послу, — этот — никогда бы себе в этом не признался, но он куда больше похож на своего отца, чем всем кажется. С одним из учеников мастера Риннельдора я уже потерпел неудачу и не хочу повторяться. Я потерял хватку — ты ведь это знаешь. Именно поэтому мне и понадобилась твоя помощь.
— И ты думаешь, если сделаю то, о чем ты попросил, ты сможешь и ей навязать свою сделку? — спросил Иорвет. Ему вдруг стало невыносимо смотреть на Шани, и он устремил свой взгляд на Гюнтера.
— Боюсь, что уже не успею, — покачал тот головой, — но многих я еще сумею спасти. Как спас твоего человека. И твоего сына. Неужели ты до сих пор считаешь, что заплатил за их жизни слишком высокую цену?
Иорвет не ответил — он не мог подобрать правильных слов, и Гюнтер снисходительно усмехнулся.
— Но даже ты — тот, кто получил от меня так много, почти ничего не отдав взамен, — продолжал он, — всеми силами пытался меня обмануть, переиграть, не выполнить условий, на которые сам согласился. Это подло, Иорвет. Я очень разочарован.
— Убирайся, — процедил эльф, все же сжав кулаки, — мое время еще не пришло — и до тех пор я не хочу тебя видеть.
— Как скажешь, — кивнул Гюнтер и медленно поднялся из-за стола, — но на твоем месте я бы поспешил домой. В противном случае цена может оказаться гораздо выше.
Он исчез, стоило Иорвету лишь моргнуть — только нетронутая лишняя чашка осталась стоять на столе.
— Анаис иначе воспитана, — произнесла Шани, точно совершенно не заметила вторжения в собственный дом, — и в тех обстоятельствах некому было за нее постоять.
Эльф ее больше не слушал — разговоры о политике, и без того не слишком интересные, после слов Гюнтера окончательно потеряли для него значение. Господин Зеркало никогда не грозил понапрасну, и Иорвету страшно было даже подумать, предположить, что он имел в виду.
— Эренваль, — поспешно обратился он к хозяину, — в вашем доме есть портал? Мне нужно домой.
Посол глянул на него с нескрываемым любопытством.
— Портал есть, — кивнул он, — но пользоваться им можно только с разрешением…
Шани, словно уловившая настроение гостя, решительно встала.
— О, оставь эти формальности! — с укоризной сказала она мужу, — ты ведь посол, и разрешение у тебя имеется. Никто не заметит, если единожды через портал пройдешь не ты.
Эренваль мрачно нахмурился, но, перехватив взгляд супруги, обреченно поник и кивнул.
Оказавшись в знакомой библиотеке, Иорвет немедленно отправился на поиски сыновей. Он все еще не мог представить, что имел в виду Гюнтер, но точно знал — Вернон оставался в Вызиме, и ему опасность, видимо, не угрожала.
Айру эльф обнаружил в каминном зале. За окнами стоял синий зимний вечер, слишком ранний, чтобы предполагать, что младший успел вернуться домой после целого дня игр в лесу или в деревне. Иорвет замер на пороге, облегченно выдохнув — сын выглядел почти нормально, очевидно, был жив и здоров. Но вот поза его оказалась тревожно необычной. Эльф иногда заставал младшего перед портретом Авы в задумчивом созерцании — но чаще всего это означало, что Айра демонстративно поджидал кого-то из родителей, чтобы, приняв печальный вид, о чем-нибудь их попросить. Сейчас же при появлении отца мальчик даже не встрепенулся.
Иорвет быстро подошел к его креслу и заметил, что в пальцах Айра теребил длинную серебряную цепочку. Понимание того, что произошло, обрушилось на эльфа так внезапно, что он едва устоял на ногах.
— Мальчик мой, — обратился он к сыну осторожно негромко, — а где твой брат?
Айра поднял на отца большие зеленые глаза, и с тихим ужасом Иорвет заметил в них следы недавно пролитых слез. Его младший сын бросил глупую привычку плакать еще в раннем детстве — иногда Вернон даже с беспокойством отмечал, что мальчику его возраста полагалось хоть иногда давать волю своим чувствам — но Айра не плакал, даже когда посещал могилу матери или слушал истории о ней, не проронил ни слезинки, когда несколько лет назад, поскользнувшись, сломал руку. Сын, казалось, не знал ни досады, ни обиды, ни страха. И вот теперь, сидя в кресле, теребя цепочку с ключом от своего двимеритового браслета, он не успел даже смахнуть слезы, когда появился Иорвет.
— Ушел, — односложно ответил мальчик, и в груди Иорвета все похолодело. На миг ему показалось, что младший выбрал это неловкое слово, чтобы сказать, что Иан умер — упал с лошади и сломал шею или сильно заболел и сгорел за пару дней — а отцу об этом не потрудились даже сообщить. — Сказал, что должен идти искать Фергуса, — меж тем, продолжал Айра, — отдал мне ключ — и ушел.
Иорвет сглотнул. На место непролитого горя и страха вмиг пришла злость на старшего. Эльф с самого начала знал, что Иану было неуютно под крышей баронского замка, что ему не были нужны ни родители, ни внезапно обретенный сын. Иорвет знал, что рано или поздно Иан должен был уйти и оставить их — но бросить Айру вот так, доведя его до слез, показалось просто немыслимым.