Как теперь догадалась Лита, сразу объявить о позорном происхождении Леи Риннельдор не мог. Он рассчитывал посадить на трон Риэра — глупого и управляемого, зато с правильной кровью в жилах. Мэнно для его планов не подходил — младшенький был слишком умен, своеволен и находился под слишком большим влиянием матери. Он не стал бы слушать Первого Советника, и вместо имперской гордости, ориентировался бы лишь на экономическую выгоду. А она подсказывала, что отделение Темерии было верным шагом, пусть и недальновидным.
Но Риэр пропал — Лита ни словом не обмолвилась о его местонахождении даже перед взволнованной матерью и младшим братом. Для Риннельдора юный ведьмак оказался недоступен, и исполнение плана затягивалось. Однако второй раунд переговоров грозил принятием неудобного решения насчет Темерии, и Знающий решил играть теми картами, что были у него на руках.
Рия вар Эмрейс, и без того обескураженная скорой смертью любимого супруга и пропажей одного из сыновей, искала спасения в работе, как и всегда. И мастер Риннельдор воспользовался этим. Он устроил все так, что в далеком Аэдирне, княгиней-протектором которого была его старая знакомая эльфка Беа, одна из приближенных Францески Финдабаир, начались проблемы с поставками. Лита не знала подробностей — уезжая, матушка сказала лишь, что дела требовали ее личного вмешательства. И Мэнно, конечно, поехал с ней. Теперь же порталы во дворце оказались заблокированы, и, даже если бы Рия узнала о творящихся в Империи бесчинствах, она не смогла бы вернуться домой привычным способом.
Удачным совпадением стал и отъезд ведьмака Ламберта, с самого рождения охранявшего маленькую Императрицу. Тут уж мастер Риннельдор был ни при чем — Дурнушка Анаис сама подготовила почву для этого предательства. Ламберт вернулся в Темерию, и Лею некому стало защищать. Кроме верного Первого Советника, разумеется. Тот, знавший тайну рождения девушки, не постеснялся распорядиться ее волей и сознанием по своему усмотрению, и Лея оставалась у него в плену — до тех пор, по крайней мере, пока была ему нужна. И Лита не могла ей помочь. Она и себе-то помочь не сумела бы…
За узким окном послышался едва различимый шорох, и скупой солнечный свет заслонила багряная мгла. Лита вскочила на ноги.
— Детлафф! — воскликнула она, подлетая к окну. Слабость и тошнота притупились и отступили, когда девушка почувствовала близость возлюбленного, хотя наложенные на Башню чары мешали ему просочиться в келью.
— Лита, — родной глубокий голос звучал из темного облака, клубившегося снаружи, Детлафф потянулся вперед, но невидимый щит задержал его, — ты жива!
— Жива, — прошептала чародейка. Она просунула руку сквозь частые прутья решетки, и ладонь ее обволокло знакомым теплом, — но Риннельдор заковал меня в двимерит — я ничего не могу сделать. Где Регис? Вместе вы могли бы…
— Если я не могу вытащить тебя отсюда, — снова заговорил Детлафф, перебив ее, — Регис мне в этом не поможет. Но кое-что я еще сделать могу.
От его решительного ровного тона Лита похолодела.
— Я доберусь до Риннельдора и вспорю ему глотку, — продолжал Детлафф, — когда его не станет, чары спадут, и я приду за тобой.
— Риннельдор, скорее всего, во дворце, — возразила Лита, — и не выйдет оттуда, пока его план не будет исполнен.
— Тогда мне придется заставить его выйти, — ответил Детлафф, — и, если он не явится, я утоплю Столицу в крови.
Из скупых рассказов Региса Лита знала, что случилось три десятка лет назад в Боклере, когда тамошняя правительница отказалась выполнить требования Детлаффа, и теперь он собирался все повторить. Ему подчинялись все низшие вампиры, и в окрестностях Города Золотых Башен не было никого, кто смог бы остановить возлюбленного. Даже Региса он бы не послушал.
— Нет, — взмолилась Лита, вцепившись пальцами в решетку, — прошу, не надо, любовь моя. Я не хочу, чтобы гибли люди, — и, произнеся это вслух, девушка поняла, что действительно не хотела этого. Страх и отчаяние смешались в ее груди — и то, что прежде едва ли взволновало бы ее, сейчас показалось неотвратимой чудовищной катастрофой.
Но Детлафф ее не слушал. Пульсирующая багряная мгла сгустилась, из ее глубины вынырнуло лицо Детлаффа — и в его синих глазах Лита увидела отблески настоящего смертоносного гнева.
— Я убью любого, кто встанет на моем пути, но освобожу тебя, — обронил он.
— Нет! — Лита отчаянно дернула решетку, словно надеялась сломать ее голыми руками, — Детлафф, я приказываю тебе, остановись!
Бледное лицо возлюбленного на мгновение дрогнуло, в глазах появилась бессильная пустота, но тут же пламя гнева вновь затопило его взор.
— Прости меня, — прошептал Детлафф и, лизнув всполохом тьмы пальцы Литы еще раз, оттолкнулся от решетки и полетел прочь.
Он не подчинился впервые в жизни — и Лита, отчаянно закричав, протянула руку ему вслед — но это было бесполезно.
Повернувшись спиной к окну, чародейка медленно сползла на пол и закрыла лицо руками. Ее тело сотрясли сухие всхлипы — слез не было, в голове звенела пустота. Лита не могла понять, где просчиталась, почему все пошло не так, и с каждым мгновением все отчетливей понимала — исправлять то, что сама натворила, было поздно. Она не знала, сколько провела в такой позе — время сжалось, изменилось и потеряло значение.
— Лита, — позвал ее вдруг тихий знакомый голос. Чародейка, вздрогнув, подняла голову и повернулась на звук.
На низкой ученической кровати, поверх серого покрывала, сложив руки на коленях, сидел Фергус. И лишь через пару мгновений Лита поняла, что в его облике изменилось. Перед ней предстал брат в том виде, в каком много лет назад принял фальшивую смерть. Светлые, почти бесцветные волосы струились тугими волнами вокруг молодого, нетронутого магическим ожогом лица. У Фергуса больше не было уродливой бороды, а кожа избавилась от красноватого северного загара. Взгляд черных глаз, устремленных на сестру, казался ласковым и печальным, словно Гусик пришел с ней попрощаться.
— Ты мне снишься, — хрипло прошептала Лита, но брат мягко покачал головой.
— Я пришел освободить тебя, — возразил он, — точнее — предложить сделку.
Держась руками за стену, чародейка начала медленно подниматься на ноги — все происходящее было слишком невероятным, чтобы она могла поверить, что видела брата наяву. Он позволил девушке приблизиться, не стал отстраняться, когда она протянула ладонь и коснулась пальцами его юного лица. Кожа была прохладной и гладкой — и совершенно точно настоящей. Фергус снисходительно улыбнулся.
— Что происходит? — спросила Лита, отдернув руку, точно обжегшись, — как ты сюда попал?
— Так ли это важно? — покачал брат головой, — я сделал свой выбор, уплатил свою цену. И теперь — твоя очередь.
— Ты действительно можешь вытащить меня отсюда? — мысли лихорадочно носились в голове Литы, наскакивая одна на другую, и она попыталась взять себя в руки, успокоиться — судьба давала ей последний шанс, и чародейка решила им воспользоваться. Из чьих бы рук ни пришла помощь — это было неважно. Даже если Фергус и был обманчивым мороком, он предлагал спасение — и иного выхода у Литы не оставалось.
— Могу, — подтвердил брат, — но не бесплатно. Я вижу, что ты в отчаянии, но хочу, чтобы решение было принято осознанно и честно.
Лита тряхнула головой. Это движение заставило ее неловко покачнуться, и Фергус подставил руку, чтобы сестра оперлась на нее и не упала. Он усадил девушку на кровать рядом с собой, продолжая сжимать ее пальцы — настоящей живой ладонью.
— Что ты предлагаешь? — деловито спросила Лита. В ней больше не осталось сил удивляться или спорить. Надежд на то, что все последние сутки ей просто приснились, не оставалось.
— Я помогу тебе сбежать, — ответил Гусик спокойно, — а взамен ты окажешь небольшую услугу — не только мне или моему партнеру. Всему Континенту — и я ни капли не преувеличиваю.
Лита смотрела на него во все глаза, и под ее взглядом Фергус и глазом не моргнул, продолжая улыбаться.
— Взамен на мою помощь ты должна уничтожить Яссэ, — обронил брат так просто, словно просил передать ему соль за обеденным столом.