— Ты сама слышишь себя, любимая? — спросил он, — не ты ли всегда так мечтала о свободе Темерии? Но, в любом случае, даже если наша свадьба приведет к чему-то еще, кроме счастливого брака, это будет исполнением желания народа — и Редании, и Темерии.
Анаис замолчала на несколько мгновений, а Лита про себя усмехнулась — когда воля Его Величества совпадала с планами хитрых советниц, он готов был, похоже, даже цитировать мудрые изречения Филиппы, выдавая их за собственные.
— Подумай, в какое положение мы поставим мою дочь, — отчеканила Ани наконец.
— Нашу дочь, — мягко поправил Виктор, и от удивления Лита едва не сорвалась со своего карниза. Она прислушалась еще внимательней, боясь, что неверно расслышала или не так поняла Виктора. Король же продолжал говорить своим мягким успокаивающим тоном: — Для Леи куда большей проблемой могли бы стать народные восстания в Темерии, которые зреют уже несколько лет. Может начаться гражданская война, и люди объявят врагом тебя — за нежелание услышать их, за отказ пойти хотя бы на такую простую уступку. После нашей свадьбы Людвиг будет объявлен наследником Редании, а статус Темерии останется прежним. По крайней мере до тех пор, пока мы не начнем переговоры с Императрицей. Я не хочу войны с собственной дочерью — но и делать из тебя изгоя на твоей родине — тоже не хочу.
Анаис горько рассмеялась.
— Я никогда не боялась войны с Империей, если бы мой народ изъявил желание выйти из ее состава, — ответила она гордо, но на этот раз — тихо и твердо, — Но сейчас я вынуждена выбирать, кого предать — Лею или себя саму. Не заставляй меня делать этот выбор.
— Я просто хочу быть твоим мужем, — шепот Виктора едва можно было разобрать, — но я — король Редании. А ты…
— Наместница, — выплюнула Ани зло, и оба замолкли.
Лита, пока не в силах переварить подслушанную информацию, хотела уже лететь прочь — может быть, к Филиппе, чтобы рассказать наставнице шокирующие новости. Может — к Детлаффу, чтобы он помог уложить их в голове, не посоветовал, но успокоил Литу. А может — сразу к отцу, чтобы открыть ему глаза на многолетний обман, в котором он жил все это время, даря любовь и заботу девчонке, не имевшей к их семье никакого отношения.
Но Анаис вновь заговорила, и юная чародейка решила дослушать до конца.
— Есть еще кое-что, — голос темерки звучал чуть сдавленно и глухо — должно быть, они со счастливым женихом крепко обнялись, — я все искала нужный момент. Но сегодня, должно быть, вечер неудачного стечения обстоятельств. — Она сделала долгую паузу, — Я беременна, — наконец обронила Анаис, и Лита услышала, как Виктор радостно охнул. Но королева перебила его, не дав ничего ответить, — почти четыре месяца уже, и пока об этом не знает даже Кейра.
— Но почему, Ани? — голос короля звенел, как у юнца на первом свидании, — это же восхитительно!
— Нихрена это не восхитительно, — отрезала Ани, — мне уже сорок лет, а моя мать умерла в родах, когда была не намного старше. Я хотела… разобраться с этой проблемой, как только о ней узнала, но мне смелости не хватило. А теперь еще ты со своей свадьбой… Если мне суждено погибнуть меньше, чем через полгода, есть ли смысл сейчас затевать все это? После моей смерти…
— Замолчи! — в тоне короля зазвенел металл, — оставь эти глупости! Кейра не позволит случиться ничему плохому — ни с тобой, ни с нашим ребенком. Ты подаришь Темерии наследника, а я…
Слушать дальше Лита была уже не в силах. Она взмахнула крыльями и невидимой тенью вернулась к тому месту, где оставила свое платье. Одевшись и решив не тратить времени на прощание с гостями и королем, который был слишком занят свалившимся на него счастьем, юная чародейка вышла из дворца и открыла портал прямо в свои покои.
В комнате было темно и тихо — Детлафф, обычно ждавший ее, должно быть, не предполагал, что юная подопечная вернется с бала так рано. Лита, чувствуя, как голова начала болезненно звенеть пустотой, снова избавилась от платья и опустилась на кровать. Из угла комнаты на нее сиротливо взглянул мегаскоп, нужно было связаться с наставницей — та все равно ждала новостей о помолвке короля.
Но в душе у Литы вдруг обманчивым болотным огоньком вспыхнуло едкое сомнение. Пиппа пестовала Виктора еще до того, как приняла под свое крыло Литу, король доверял ей — и каковы были шансы, что наставница не была посвящена в тайну рождения Ее Величества Леи? И вполне логично было предположить, что знание это совсем не предназначалось для ушей Литы — Филиппа догадывалась, что глупая ученица непременно растрезвонила бы этот секрет и порушила все ее грандиозные планы. Что ж, теперь расположение фигур на доске поменялось — Лита не была таким же искушенным игроком, каким себя мнила Пиппа, но теперь у нее появилось огромное и пока тайное преимущество.
Детлафф нашел ее через час — Лита ждала его, погрузившись в горячую ванну, окруженная ароматными пузырьками. Верный спутник, воплотившись, присел на бортик и улыбнулся — немного неуверенно, он все еще помнил, какое печальное путешествие ожидало их на следующий день.
— Ты хорошо провела время? — спросил он тихо, и Лита взглянула на него с короткой улыбкой.
— О, Детлафф, — вздохнула она, — ты себе даже не представляешь.
========== Трагедия положений ==========
— Миленькая, но зачем вам на Большую Землю? — всплеснула руками Герда, жена ярла Хольгера, — зима на носу — а зимой в море не выходят не то что торговые корабли — даже боевые драккары.
Фергус с самого начала понимал, что добраться до дома станет для них большой проблемой. Иан наотрез отказался поступиться разок своими принципами и открыть для них прямой портал хотя бы в Новиград. Он сказал, что желание Гусика встретиться с отцом было, конечно, очень трогательным и понятным, но едва ли в планы супруга входило повидаться с Эмгыром на том свете. А именно это и произошло бы, попытайся эльф после стольких лет открыть проход в пространстве, и пришлось с этим согласиться. Выяснялось, однако, что и традиционный путь через море был ничуть не лучше. С приходом настоящих холодов острова неизменно оказывались отрезанными от Континента непреодолимыми штормами, и ни один здравомыслящий капитан не вывел бы судно в открытое море в это время. Но Иан, которого путешествие на родину, похоже, манило не меньше, чем Гусика, но совсем по иным причинам, решил, что попытка — не пытка, и можно было хотя бы спросить.
— Понимаешь, — Иан чопорно сложил ладони перед собой на столе и потупил взор. — Мы долго думали о том, что вы все мне твердили уже так давно, и поняли, что для того, чтобы решить нашу… проблему, нам потребуется помощь чародея с Большой Земли. Мы молились Фрейе каждый день, но, похоже, Великая Мать осталась глуха к воззваниям чужеземцев.
— Глупости, — решительно отрезала Герда, протянула руку через стол и ласково погладила «несчастную чужачку» по склоненной голове, — Модрон Фрейя не видит разницы между нами и чужаками, если к ней обращаются искренне и с открытым сердцем. Не нужен вам никакой заморский колдун — езжайте в Священную Рощу и принесите жертву богине — она непременно услышит вас и наградит ребеночком.
Иан досадливо покосился на Фергуса, и тот едва заметно качнул головой. С самого начала они решили, что переговоры с местными эльф возьмет на себя — в искусстве красивой невинной лжи он преуспел гораздо больше супруга, и деревенские любили и уважали милую знахарку несравнимо сильнее, чем ее мужа-торгаша. Но всего его обаяния и доброго отношения людей недостаточно было для того, чтобы заставить зимнее море успокоиться, а корабль выйти из порта.
В своем коротком письме матушка не сообщила, насколько плохо чувствовал себя отец, и сколько дней жизни ему отмерили имперские лекари. Вполне могло статься, что всем их стараниям суждено было пропасть втуне. Даже сейчас, пока супруги сидели в теплом гостеприимном доме ярла и разговаривали с приветливой Гердой, Эмгыр мог испускать свой последний вздох. Может быть, Рия решила известить блудного сына именно сейчас, потому что знала — зимой в море не выходили не только торговые, но и почтовые корабли, и к весне новость уже потеряла бы актуальность. Способа добраться домой матушка в свое послание не добавила, и Гусик полагал, что она вовсе не рассчитывала, что они с Ианом отважатся покинуть свою тайную мирную гавань, рискнуть всем — затем только, чтобы навестить умирающего родителя.